«Вместо чудес или дара пророчества»: миссионерская стратегия иезуитов в Азии в XVI веке

Стоит учитывать, что европейская экспансия и покорение Нового Света изменили концепцию термина «миссия». Так в первые декады существования Общества Иисуса значение слова миссия переплеталось с его средневековой интерпретацией: «отправление в путь»[86], «путешествие»[87] или «паломничество»[88]. В 60-х гг. XVI в. среди иезуитов происходит семантическая эволюция данного термина. Во времена генералитета Диего Лайнеца (1558–1565) начинает расширяться практика отлучек из коллегиумов, с целью проповедования в близлежащих населенных пунктах. Эти апостолические экспедиции начали называть «миссиями»[89]. Постепенно значение слова «миссия» перешло от обозначения действия к обозначению результата отправки кого-либо с проповеднической деятельностью[90]. В 1576 г. иезуит Хосе де Акоста (1539–1600) в своей знаменитой работе “De procuranda indorum salute”, дал следующее четкое определение: «Я понимаю под „миссиями“ путешествия и паломничества от города к городу предпринятые для спасения сотворенного Господом мира»[91]. Генерал Э. Меркуриан закрепил новое значение термина «миссия» в правиле “Regulae eorum, qui in missionibus versantur” (1578)[92]. В “Epitome Instituti Societatis Iesu” (1689), трактовка данного термина еще более конкретизируется: «миссии – апостолические экспедиции, предпринятые по указанию Св. отца или супериора Общества, в основном за пределами мест наших резиденций»[93]. С усилением территориальной экспансии Общества Иисуса, слово «миссия» приобрело еще одно значение для ордена: обозначение административно-территориальной единицы[94].

В отличие от клятвы на Монмартре, локализовавшей регион, где иезуиты обязывались вести пропаганду христианства, в Иерусалиме[95], Конституция ордена не ограничивала применение деятельности своих членов каким-либо одним географическим районом, а декларировала, что для оказания духовной помощи иезуиты должны быть рассеяны «по всем уголкам виноградника Христа… В соответствие с их [иезуитов. – Д.-В.] намерением путешествовать по всему миру, – гласит текст документа, – и, если они не смогут найти желаемых духовных плодов в одном месте, перейти в другое и далее, всегда с целью поиска достижения большей славы Господней и оказания большей помощи душам»[96]. Этот отрывок Конституции является сокращенной версией программы действия первых иезуитов, оформленной Лойолой в “Constitutiones circa Missiones”, где говорилось не о намерениях, а обещании, подчеркивающем желание никогда не останавливаться в своем путешествии[97].

Это апостолическое путешествие следовало примеру Христа и его апостолов, описанных в Евангелии от Матфея. В своих духовных упражнениях («Призыв царя преходящего», «Размышление о двух Хоругвях») Лойола несколько раз приводит взятые оттуда концепции, главной темой которых была отправка Иисусом Христом апостолов для проповеди[98]. Тем самым Лойола пытался подчеркнуть, что Господь послал ему специальное призвание – ставшее впоследствии призванием Общества – отправка в путь подобно апостолам. Даже принесение обета бедности Игнатий интерпретировал через призму этой идеи: «Это та бедность, которую наш общий Господь Иисус принял для себя и передал своим апостолам и друзьям, когда направил их с проповедью (Мт 10:8–9). Эту же бедность единогласно приняли для себя и десять [первых иезуитов], когда избрали Иисуса нашего Создателя и Господа в качестве своего главы, дабы отправиться в путь под его штандартам для проповеди и увещаний, что и является нашим призванием»[99].

Иезуиты также, как и европейское общество раннего Нового времени, находились под влиянием эсхатологических идей. Аспекты учения об Апокалипсисе часто можно встретить в трудах членов Общества Иисуса. Никола Триго (1577–1628) признавал, что время открытия Нового Света было предопределено, поскольку «эпоху евангелизации преподнес нам сам Господь»[100]. Антониу Виейра (1608–1697) основываясь на пророчествах Даниила, интерпретировал Португалию как пятое царство, и ожидал в скором времени Страшного Суда[101]. Самое ясное видение данного вопроса дал миссионер Х. де Акоста. Исходя из его утверждений, проповедование слова Божьего всем народам мира является ясным знаком надвигающегося конца света[102]. Однако, Апокалипсис, по мнению Акосты, не мог наступить пока Китай не будет обращен в христианство. Поскольку это очень сложная миссия, утверждал он, то это исключает наступление конца света в ближайшем будущем. Иезуит пришел к выводу, что открытие новых земель отложило наступление Страшного Суда[103].