Вместо громких слов

Мы выпили. Индейка оказалась обалденно вкусной. Маленькое черное платье напряглось на швах. А пузырьки шампанского шаловливо разыгрались в груди. И я сделала это. Впервые в жизни импульсивно и в то же время совершенно сознательно достала оточенный клинок мести. Не Тоне, нет. А тому огромному и страшному злодейству, которое существует само по себе. Оно реально, осязаемо, видимо, его оружие – уничтожение. Оно есть жестокость, цинизм, расизм, фашизм, дискриминация. Оно одна лишь ненависть. А прятаться может везде. И сейчас, в эту мирную рождественскую ночь, злодейство поблескивает в дамских сережках, путается в разноцветных рюшах, звенит льдинками в чаще пунша с арбузным соком.

– Я тоже расскажу тебе про победу, – произнесла я. – Уверена, ты тоже порадуешься. Так случилось, что я оказалась на суде над хосписом, в котором работает твоя Аня. Ты, наверное, знаешь. Им выставили большой штраф за какие-то нарушения с наркотическими препаратами. Могут закрыть.

– Конечно, слышала, – томно и многозначительно улыбнулась Тоня. – Все, как я и говорила… Я знала…

– Но ты не знаешь главного. У меня информация из одной газеты. Она еще не опубликована. Скажу только тебе…

И я рассказала, даже показала документ в телефоне. В сдавленной тишине поведала, как мне понравилась дочь Тони, как она храбро себя вела и как ее поддерживал отец. Тонины глаза практически остекленели, алые губы пропускали хриплое дыхание. Временами мне казалось, что ее цепкие пальцы с красным лаком вопьются в мое горло. Но остановиться я не могла.

– Ты нарочно все это сделала? – Тоня наконец заговорила. – Специально туда пошла и потащила какую-то журналюшку? Ты, как все, хотела вонзить мне нож в спину? Ах ты, жалкая подзаборная тварь. Ты с кем взялась бороться? И за что?! Точно говорят: не делай добра, не получишь зла. Я сейчас выйду в прямой эфир и всему свету расскажу, кто ты есть. Как таскаешься с рюкзаком по квартирам за гроши. Такой вот страшно талантливый физик. От ущербности лезешь в души серьезных людей, воруешь их секреты и беды, потом, возможно, продаешь желтой прессе… Ты серая мышь, ты станешь у меня сегодня знаменитой.

– Остановись, Тоня. – Я поднялась и выдержала ее белый от ненависти взгляд. – И почитай кое-что до своих разоблачений. Ты ведь стала знаменитой еще вчера. Мы просто не успели за это выпить. Правда, не все еще знают, что Антонина Евсеева и стукачка Кларисса Берн – одно лицо. Наверное, ты когда-то писала слезливые стихи о любви и ромашках, подписываясь этим псевдонимом. А по жизни ненавидела всех – и мужа, и дочь.

– Не смей мне говорить про этого предателя и ублюдка…

– На этом и завершим наш рождественский ужин. Ты права, судьба иногда все решает. Ты на самом деле мученица, Тоня. Нет у тебя большего врага, чем ты сама. И большей заразы.

Я вылетела из ее квартиры, из дома. Пролетела двор, как на метле, и поскользнулась на раскатанной детьми ледяной дорожке. Упала и не захотела сразу встать. Сидела на белой земле посреди ночи и умывалась снегом из ладоней. Пила его, празднуя свой первый в жизни бой. Завтра, может, расскажу о своих подвигах маме. А она мне скажет, что я смешная.

Вот я и поймала главную мысль этой ночи волшебства. Я хочу, чтобы все смешные, беспомощные и беззащитные люди нашли друг друга и поняли, что они вместе. Что только в союзе их сила.