Вместо матери

Решено было, что пионеры переночуют у Сенцова и завтра утром поедут в лагерь.

Жене своей Сенцов решил пока не сообщать. А то она, еще чего доброго, в Москву прикатит. Да и зная ее плохие нервы он боялся такого неожиданного потрясения.

Утро выдалось серое и дождливое, но Кате было весело, так же как и ее друзьям. Пока они еще ехали в поезде, небо прояснилось, пелена облаков разорвалась на отдельные большие белые облака, которые весело понеслись куда-то. Но когда пионеры сошли с поезда, то Комар, поглядев на березы, воскликнул:

— Э! Желтых листьев-то сколько!

Катя вдруг ясно представила себе, как бы восприняла она эти желтые листья несколько дней тому назад. Но теперь в Москве ее ждет отец. А пройдет неделя, она увидит мать, Петю… И Катя к удивлению Насти и Комара вдруг принялась плясать и кружиться на одном месте. Она впервые ощутила всю остроту радости и ей хотелось дать этой радости какой-нибудь выход.

— Давайте побежим! — предложила она своим спутникам. Кто скорее вон до той березки добежит.

— Только всем с одного места бежать, — сказал Комар. — Вот я черту проведу.

Он провел веточкой черту на дороге.

— Ну… Раз, два, три.

Они побежали.

— Первая, я первая… — кричала Катя, задыхаясь от бега, подбежала к березе и обхватила ее руками.

В это время из лесу вышел человек, как-то испуганно оглянулся на пионеров и быстро пошел по дороге на станцию.

Походка его показалась Кате знакомой. Вероятно, это был кто-нибудь из Сеноедовских.

Они пошли по лесной опушке.

— Смотрите, — закричал вдруг Комар, — кто это тут рылся? Какой-нибудь зверь.

Катя сразу узнала место. Тут зарыл Китов свою жестянку. И вдруг она вспомнила человека, шедшего по дороге. Ну, конечно, это был Китов. Очевидно, он приехал за «своими» деньгами и не нашел их. По-дело́м вору и му́ка.

Митька с перевязанной головой бежал им навстречу.

— Ну, что? Нашла отца?

— Нашла! Нашла!

За Митькой уже мчались и другие.

— Нашла? Нашла? Рад он был? Очень был рад?

Катя чувствовала, что все переживают ее радость почти так же сильно, как и она сама. И она рассказывала десять, двадцать раз, как вошли они в комнату, как зажгли электричество, как узнала она отца, а отец ее. Когда же Катя сказала, что одновременно с отцом она нашла еще и «таинственного монаха», то восторг был полнейший.

После обеда Катя пошла посмотреть на избу, в которой жила она с Китовыми. Сколько здесь пришлось ей выслушать попреков, сколько раз приходилось затаивать на сердце глухую злобу на человеческую несправедливость. Бывало возвращаешься домой и ждешь, чем-то встретит хозяйка. Теперь Катя могла без страха смотреть на эту избу. В ней остался кусочек Катиной жизни и только. Теперь все пойдет по-другому.

Через несколько дней утром Комар закричал вдруг:

— Идут! Идут!

Весь лагерь взволновался, а Катя кинулась навстречу идущим.

Пионеры, затаив дыхание, смотрели, как обнимает Катю отец. И всем стало радостно и спокойно за нее: хороший отец.

Карасев, смеясь, подошел к детям.

— Молодцы, — сказал он — лагерь, что надо!

А пионеры смотрели на него с почтением: шутка ли. Всю гражданскую войну провоевал и вот жив и стоит перед ними, как ни в чем не бывало.

ЭПИЛОГ

У КАТИ на всю жизнь ярким пятном врезалось воспоминание: поезд подъезжает к уфимскому вокзалу, она высунулась в окно вопреки всем железнодорожным правилам.

Кто-то говорит сзади нее:

— Эй, девочка, осторожнее! Голову оторвет!

Отец тянет Катю назад.

Но она уже видит крышу и серый перрон платформы.

На перроне стоит очень много людей… и среди этих людей…

Когда Катя вспоминала этот миг, то уже не светлое пятно, а целая молния вспыхивала перед нею. На перроне стояла женщина, но это была не просто женщина, не обычная женщина. Это была мать Кати, а рядом с нею стоял мальчик, большой красивый мальчик и махал рукою навстречу поезду.

— Петя, — закричала Катя. — Петя. Это я — Катя!

Поезд остановился, и Катя, расталкивая всех, бросилась к выходу.

— Стой!

— Тьфу! С ног сбила.

Сенцов кричал:

— Катя, Катя, маму предупредить надо.

Но Катя уже была на перроне. Она то висела на шее у матери, то обнимала и тискала Петю, который сразу не мог сообразить, в чем дело. А Катя только повторяла.

— Это я — Катя. Мама, узнала меня? Петя, узнал меня?

Николай Семенович напрасно боялся за свою жену. От радости ничего не может случиться с человеком. Вера Петровна только дрожала вся и не выпускала Катю из рук, словно боялась опять ее утратить. А Петя был очень смущен. Он только смутно помнил Катю, помнил ее во всяком случае не такою большой и загорелой девочкой. Но он верил, что это та самая Катя, и восторженно целовал ее.

Сенцовы жили во втором этаже небольшого двухъэтажного дома.

Варвара Петровна встретила приезжих за самоваром. Увидав Катю, она скривила рот и застыла в полном удивлении.

— Живая? — спросила она тихо. — Ты живая?

— Вот ожила! — немного хмуро сказал Сенцов. Он, видимо, недолюбливал Варвару Петровну.

Катя поцеловалась с нею, но поцелуй вышел довольно скучный. Просто приложили друг к другу губы.