Вместо послесловия

все башку изноравливал прочь постепенному змею но кругом начинается ночь и теперь не успею

за подсчетом чего учинил наступили кошмары словно в синее море чернил напустили кальмары

на посту где осталась верста в истекающих сутках спохватись как нехватка остра совершенных поступков

сам застыл спотыкаясь на дне рыбьи лица зверины с роковым плавником на спине силуэт субмарины

заслонит как сквозь сучья сова от последнего света неуспетое неуспева емое вот все это

контрпример

жесткие атомы необходимости носят внутри себя все в каждом коне образец лошадиности стержень собачества в псе

крылышки кошке хуйня получается или селедке седло даже лобковая вошь отличается от остального всего

тянется в самую древнюю грецию разница смыслов и рыл там старина аристотель эссенцию в каждой субстанции вскрыл

но ничего кроме имени-отчества у человека увы

он гражданин своего одиночества строго внутри головы

возражение

о чем ты ползешь терпеливый инсект по темной вечерней дороге презрев утешения культов и сект членистые мучая ноги четыре передние задние две с антеннами на голове

загадки природы тревожат меня мигающей квантовым светом затем и бежал я из отчего пня понять что откуда и где там о тайне упрятанной в медном тазу пожитки собрал и ползу

но ты невысокого роста и слаб

без веры и средств к обороне

что стало бы с нами со всеми когда б

мы все поползли по дороге

твой путь незадачливый темен и тих

никто не дополз из живых

участливый встречный прощай и прости

глашатай семьи и наживы

хоть правую среднюю стер до кости

твои возражения лживы

и сам ты ума не нажив ни на грош

от потной работы умрешь

над пыльной дорогой сгущается тьма загадкой пульсируя вредной ползет существо небольшого ума к неведомой утвари медной бестрепетно из-под сведенных бровей глядит на нее муравей

формула счастья

то кафка нас изобличит то гашек и прочие художники пера мы состоим из множества букашек как из отверстий черная дыра и каждую свое несчастье гложет у всякой сепаратная беда или дыра не состоит быть может из ничего но мы ведь точно да в пейзаже изловчившись еле-еле везде руины сажа и мазут как уцелеть в материальном теле когда букашки в сторону ползут

сидит вселенная в своем платочке и пусть глаза лучистые добры личинки тьмы как маленькие дочки от черной расползаются дыры возьму бумаги небольшой листочек и разъяснить всегда любому рад что прописное е без верхних точек как ни верти равно эм це квадрат судьбе до фени что у нас за горе она с косой за всяким по пятам а с точками читаем на заборе хотя они опущены и там

когда в окне учуял ночь я на раме в ужасе вися она не рассыпалась в клочья а целиком клубилась вся

в земле ходы медведки рыли кротам и так во тьме видней и путешествовали рыбы предшественницы наших дней

жизнь как морщинистая жаба междоусобной жертвой драк на пне пока река лежала и отражала верхний мрак

чей ил вся бестолочь и гадость пожива памяти потом а ночь навстречу продвигалась как цеппелин вертя винтом

скажи прощай всему что было что неминуемо прошло и заживо казалось мило а нынче пошло и смешно

лишь облачный метнется всадник колчанным светочем даря уже пустой картонный задник настенного календаря

* * *

мы в порту под звездным небом сквозь стаканы взгляд нетверд умный бармен чертит мелом перекличку дуг и хорд журавли квадрантом к югу пожилая в жилах дрожь мы любовь свою друг другу не открыли ни на грош на обочине нистагма ось магнитная видна там в ладонях тлеет магма но погаснет и она

слон в солонке суп и сало доедали как могли прежде сердце отказало чем попятило мозги из музея холокоста покемоны на заре на судьбе с утра короста под коростой сразу две постучится ночь кометой хвост у ящера дугой боль ему с любовью этой если не было другой

вспыхнем искренние рядом станиолевой листвой чтоб с моим кромешным адом завязал беседу твой прекратится свод небесный перестанет время течь шторм уляжется железный на зубах не скрипнет речь сном в базальтовой аллее смерти черная длина говорят любовь сильнее но погаснет и она

конец прогулки

внедрение времени в трюм корабля апреля тринадцатое февраля в мозгу озорные неврозы подставишь сусала под солнечный гнет с обочины неба луна подмигнет как висельник мудрый с березы

то в зоне обзора береза то ель

а время под нами буравит тоннель

и пробует корни на верность

хоть с детства в окрестности грусть горевал

не сунуться заживо в тот ареал

где прянет оно на поверхность

проступят созвездий слепые плевки но времени не с кем играть в поддавки апрель февралю не подмога у ангела в галстуке горн под рукой а с тем кто обрел на березе покой у путника ноль диалога

угрозами в парке пестреет кора что в строй у ворот с променада пора и сердце свой срок отдрожало последнему солнцу столетие вслед свое острие выпускает на свет свое невозможное жало

дежурный по номеру