Вместо послесловия

ремень с надгрызом пыльное окно все железнодорожным узам свято нальешь в стаканы если у кого закусишь крякнув чем в дорогу взято цыпленок вскинется и был таков в вещественном обмене едоков

глотай из тамбура окрестный вид походный флирт с гражданкой затевая там постулат что партия рулит внизу коза обгрызла путевая она в трудах ударных не одна большая все-таки была страна

там в голове у крайнего в углу который я с поправкой на полвека есть мнение что если не умру за поворотом распрямится ветка судьбы и пулей соскользнет герой с орбиты на космической второй

лишь юности обузу одолей навстречу годы понесутся сами с платформы тетки трудовых полей с картошкой напролом и огурцами сквозь пыль окна где различил себя который спит и корчится сопя

мы прибыли конечная хана как все кустарно склепано однако с иксами станционная стена тяжелый грунт без овоща и злака вольер панельный с дырами квартир и общий в тощем садике сортир

отсюда рельсы дальше не велят на сером куполе столетний иней здесь реют души наши и цыплят незримые над ледяной пустыней слабеет слово цепенеет прыть ни бунт поднять ни в партию вступить

конец истории

со временем когда оно из нас повыбьет гелий водород и литий в пустое место и межзвездный газ сведет к нулю реальность всех событий

от взгляда в опрокинутый проем ошпарит горло немота и рвота недолговечен космос и в твоем теперь свободна должность геродота

что проку покидать галикарнасс куда маршрута выстелена лента когда любой из нерожденных нас в истории лишен ангажемента

покуда мир до стержня не продрог и логосу не пролегла преграда все возникало в нем в урочный срок храм артемиды и алтарь пергама

но чуть всплеснули эллины веслом в сердцах борея происки ругая и вот уже вселенная на слом а нам не предусмотрена другая

кругом до блеска матрицы отмыты нейронные разведены мосты и квантовые кубиты и биты от бесполезной памяти чисты

когда зодиак перечислит года припомнится бывшим народам как им разрешали дышать иногда порой и вообще кислородом

цеха с шестернями где пращур полег пакгаузы в пасмурной саже где многим из нас выдавали паек кому-то и досыта даже

селили гуртом в тупиках городских со скарбом своим и мышами но больше любили конечно таких которые меньше мешали

и память как в арктике пегой трава жива в вымирающих видах о том как иные имели права на вдох а другие на выдох

о высвеченной из беды полосе как миска для пса а не палка какими мы были послушными все и как нас наверное жалко

* * *

на банкете возлежа время нерабочее пригласили мы ежа спеть сплясать и прочее

умных мыслей ни на грош плюс тоска вечерняя в эту пору даже еж гож для развлечения

спели б сами но скажу голоса не очень ведь и решили что ежу наступила очередь

но не стал дрянной зверек петь за наши рублики и коварно пренебрег любопытством публики

так вот значит и лежи в горе незаслуженном если брезгуют ежи нашим дружным ужином

конец Савельева

савельев был начальник маяка по винтовой уже с изрядным пузом из птичьего парного молока бил масло и сбывал его медузам

ему небес не застила листва чай не зоолог лебедь или лев там менял себе местами вещества на фосфор фтор и жил своим гешефтом

он там привык гнездиться над водой имел ушат для плотских нужд и душа на суше был однажды молодой узнав от рыб что существует суша

но там ему не выпал интерес набор камней в пространстве просто остров зачем земля смотрителю небес и пастырю зодиакальных монстров

полез однажды развести огонь закат по бортовому ровно в девять и вдруг увидел звезды сквозь ладонь хоть и не понял лев там или лебедь

он телом стал среди небесных тел в прошитой искрами кромешной жиже взглянул из фонаря и обалдел все выше небо а вода все ниже

в проломе звезд как бы стеклянный дед насквозь рентгеновский из тонких перьев сказал ему что завтра смены нет ступай ложись кранты тебе савельев

и ясно что не нужно больше лезть по жухлым доскам в сердце фейерверка дед объяснил вот это смерть и есть раз больше низ не отличить от верха

кто там в голубоглазой вышине уже в разводах кровеносной сетки в ночную смену вспомнит обо мне все выдумка спокойной ночи детки

naming and necessity

если зонд погрузить глубоко этажами в минувшее чтобы там на третьем валерка хрипко поступивший с горшка в долбоебы

развлекал несусветной пургой аж вся личность под кепкой болела со второго валерка другой нас ведь всех тогда звали валера

не берусь описать как они не в скупые же втискивать строки коротали дальнейшие дни отбывая казенные сроки

утром школа к потемкам кровать вспоминать до оскомины кисло по-другому детей называть не имело в той местности смысла

сквозь гриппозный туман из окна с ухажорами к осени строже словно ангел сочилась одна но валера наверное тоже

над самим как в роддоме лежал в воскресенье покуда не съеду занесли было этот кинжал но удар нанесли по соседу

но отсюда без разницы нам персонажей в космической драме различают не по именам а по биркам потом с номерами

* * *

небесный кораблик сигналы зажег в гирляндах ночной водоем окрестные крысы столпились в кружок тихонько попеть о своем