Вместо послесловия

наши мертвые не увидят того что мы например еще до конца вот этой зимы мы зарыли их как получится вкривь и вкось нам винтовок впроголодь а не то что лопат им теперь червяк проедает глаза насквозь костяные скулы а прежде был конопат прежде в драке огонь а нынче не больно лих наши мертвые нынче счастливее нас живых говорят заморский червяк не из наших мест запустили в шлемах заезжие и ушли он трансгендерный то есть трансгенный всего не съест узелок найдет и распустит кожные швы и юлишь под глиной бремя свое неся ворох жил и шинелью скатана шкура вся вот один из-под ног мы зарыли его стоймя под стопами дорога бугром где сам стою в миллионах трансгенных челюстей хрусть страна распускают швы догрызают нашу страну наши мертвые раньше были совсем как мы на раздаче рвоты с утра и тарелка тьмы кто с лопатой рой кто с ружьем выбирай огни чуть рассвет чуть забрызжет кровища и входишь в раж впереди дымится пустыня но там они позади еще гаже но щебень и пепел наш в мерзлый грунт костьми раз присяга во рту тверда потому что зима не кончается никогда штабелями пленных под ключ под конвой червей прянет правда в пустые орбиты во всей красе нам потемки светлы потому что у них черней и подземный резерв наши мертвые наши все

в плену иллюзий

в краю аналитическом своем мы метафизики тевтонской чужды чуть горе враз веревочкой завьем едим еду потом справляем нужды но в паузах меж этих нужд и грыж как только фарой полоснет по раме или закат на горизонте рыж мы опрометью в погреб за баграми к нам ужас вхож нас душит потный страх мы ждем когда они сожгут рейхстаг

здесь на укромном выступе земли мы трем глаза и рады спозаранок что нас коты на свете завели для смен песка и открыванья банок харч в штабеля питья на годы впрок газоны стрижены привиты дети но к вечеру с опаской на порог повсюду злонамеренные эти молчат себе и только знака ждут мы ждем пока они рейхстаг сожгут

но в бестолковой беготне родни среди всего съедобного богатства кто эти неизвестные они которых мы обречены боятся вот человек он властелин кота чей друг и честной ветчины добытчик но в зеркале навстречу пустота и господи к чему нам столько спичек в дверях сосед солярки с полведра ну с богом говорит теперь пора

богоявление

когда я стану старенький совсем хотя и так уж девяносто с гаком котов любых моделей и систем я заведу до их устройства лаком

да я и нынче внутренне готов на склоне дней невелика наука развесить фотографии котов изъятые посильно из фейсбука

тогда я окончательно пойму в мозгу запечатлею без помарок с какой внезапной стати и кому господь устроил этот мир в подарок

я буду прост и светел как святой махну рукой на геморрой и грыжу и стану любоваться красотой какой в самом себе давно не вижу

мужайся странник жребий твой высок в конце пути изволь считать удачей смотреть как время сыплет свой песок с тебя и из мешка в лоток кошачий

с бетонных крыш из хлябей ковыля когда иссякнут зрелости этапы воспой осанну господа хваля его два уха и четыре лапы

он ангелов стадами шлет к тебе на свалках или у торговых точек горит заря шуршит песок в стекле и яйца все уже как раз в мешочек

проводы

ведра вара вскипятят навстречу черти прянут ангелов крылатые дружины не от хвори умирают а от смерти умирают потому что были живы

у последнего в слезах толпились пирса зря учили отчего бывают дети трижды счастлив кто на свет не появился не пропасть ему без памяти на свете

тени с космосом сливаются слабея прежде вместе но сегодня далеко вы вот с брошюрками шакалю у сабвея как последний лжесвидетель иеговы

там инструкции счастливцам после плена схема выхода из грома и тумана только буквы пропадают постепенно чище мела непорочная бумага

нас забыли но и мы уже не ждем их стелем на ночь все атласное чуть свет мы остающиеся пьем за нерожденных потому что нерожденные бессмертны

за чертой

расскажу вам ребята сбивайтесь в кружок как отсюда к востоку лет двести у меня закадычный завелся дружок в заколдованном времениместе чуть накатит в разлуке плесни и присядь ведь ни в сказке сказать ни пером описать мы зеницы не чаяли в том чудаке поздравляли его с новосельем где он вил себе гнездышко на чердаке в том большом переулке кисельном

а кругом бушевала такая страна о какой вы не слышали даже боевой стеклотары по жабры полна человеческой воблы на пляже огнеперые в чащах рябин колтуны незабвенные в мае с трибун колдуны там девчата червям обрекали парней а в артериях опрометь кисла мы спирали с дружком нарезали по ней расколдовывать не было смысла

но потом я подался в чужие края поражаться причудам природы словно яблоко сморщилась память моя из которой он выпал на годы за черту отступил заколдованный мир где маршруты метро истирались до дыр чередой этих призраков тщетно любим в пузыре отчужденья упругом я впоследствии сделался кем-то другим а не тем кто бывал его другом