Вначале будет тьма // Финал

– Нет, это только ты дурак. – Сережа встал со стула и подошел к двери. – С мячом своим только играешься, и все. А больше не умеешь ничего!

Виктор Феев посмотрел сквозь сына – на подоконник в форме футбольных ворот. Спустя семь лет он больше был похож на связанные сеткой пластиковые трубы. И стены в комнате – с футбольными графитными мячами. Они почти не изменились. Виктор стиснул зубы и закрыл глаза. Ему представились смех Баламошкина, и тренер с громкими красивыми словами, и Царьков. Виктор хотел поделиться этим с сыном: людьми, красивыми словами, болельщиками на стадионах, самими стадионами, прожекторами. Закрыв глаза и глубоко вздохнув, он начал говорить:

– Сереж, футбол…

– Херня этот твой футбол!

В комнате становилось душно. Виктор подумал, что зря закрыл окно – в конечном счете здесь просто станет нечем дышать. Арина возилась на кухне, громыхали сковородки, и включался-выключался телевизор. Сережа сжал кулаки и старался не поднимать на отца глаза.

– Не ругайся. Понятно? – Виктор почти кричал. – С мамой хочешь жить?

– С мамой, – Сережа сказал уверенно, но тихо.

– Понятно. Херня… Живи, что. Эгоист мелкий.

– Сам такой. Гад.

– Ты что говоришь? Понимаешь, что говоришь, вообще? – Виктор подошел к Сереже, поднял руку, но быстро убрал ее в карман. – Я закончил этот разговор.

И Феев вышел из комнаты. Сережа стоял у двери и думал о китайцах. Интересно, а бывают ли китайцы в очках? В очках, наверное, их глаза должны казаться больше. А вместе с глазами и все остальное: дома, машины, школы.

В четыре часа ночи Виктор Феев встал с постели и подошел к окну. Светало. Сын снова спал в их с женой постели – в своей ему снились кошмары. Виктор тихо оделся, достал спрятанные под шкафом сигареты и вышел на улицу. До Чемпионата оставалось всего два месяца.

Он снял пальто, вытащил из пачки сигарету и закурил. За домами поднималось солнце. Фееву захотелось с кем-то поговорить – казалось, если этого не сделать, то все останется как прежде, непонятно, глупо. Можно было написать Царькову, но Виктор и так советовался с ним слишком часто, к тому же – поздно, ночь. А больше будто бы и некому. Из всех знакомых у него остались только футболисты. Феев выпустил дым от сигареты в воздух. Сквозь серый густой свет Виктор видел похожие кирпичные дома, синие знаки на дороге, вывески. И снег. Он появился как-то совершенно незаметно и так обыкновенно, почти что скучно, шел уже давно. Снег падал часто, сильно – и вот уже вся Лесная улица вместе с большим домом на углу и всеми остальными похожими кирпичными домами была покрыта снегом. Виктор поднял голову с белыми от снега волосами и улыбнулся. Глядя на апрельский снег, Виктор Феев подумал, что если, несмотря на снятое пальто, снег продолжает идти в апреле, то и он как-нибудь справится с разводом, Чемпионатом мира по футболу и со всей своей, в сущности, неплохой и не такой уж бесполезной жизнью. И, бросив окурок в рыхлый снег, он вернулся обратно домой.

Глава 24 Кринжово

Кринжово – Москва. Финал

На трибуне C сидел мужчина солидного телосложения. Футболка, натянувшись на животе, раскрывала не совсем спортивный образ жизни болельщика. Она предательски ползла вверх, обнажая то, что обнажать не стоило. Горизонтальные красно-сине-белые полоски спереди неаккуратно сморщились. Сзади эти же цвета, только вертикальные, пока еще могли показаться опрятными. Красные атласные штаны блестели в свете лужниковских прожекторов, на левом колене расплылось грязное пятно неопределяемого цвета. Его ноги в высоких белых кроссовках с аккуратно завязанными шнурками непрерывно отбивали асинхронный ритм. На голове мужчины, непонятным образом сохраняя равновесие, высился огромный контейнер с пивом. Заполнен контейнер был только наполовину. От него прямо к толстым губам мужчины тянулась тонкая трубка. Прозрачный сосуд каждый раз опасно наклонялся, когда его владелец обращался с очередным комментарием к соседям. Он покачивался, грозясь излить содержимое на своих жертв, несмотря на крышку сверху. Пивосос, впрочем, беспечно вертел головой в разные стороны, стараясь и уследить за перипетиями матча, и успеть донести свои мысли до присутствующих:

– Много там всякого народу. Но такие вот, как славонцы, – говорун, брррыкая и вздрагивая плечами, передал свое отношение ко всем славонцам, – неприятные. В рейтинге доставучести занимают второе место. После тевтонцев. По любому поводу будут к тебе приставать. То на шведском столе еды недостаточно, то сигнал wi-fi слабый, то постельное белье в номере не каждый день меняют. – Мужчина доверительно посмотрел на семейную пару, сидящую слева от него. – Вот вы! Да, вы. Вы дома у себя каждый день белье меняете? – с интересом вгляделся в молодые лица и, не дождавшись ни ответа, ни даже взгляда, продолжил перечислять вражеские недостатки: – У бассейна только после того, как повесили объявление на славонском, полотенца пропадать перестали.