Вначале будет тьма // Финал

И тут Сборная пропустила. 3:3. С досады Олег руки в карманы засунул. Обиделся. Так бы он, может, долго просидел. Но нащупал, к своему удивлению, в левом кармане камешек как будто. Вытаскивает – вот те на! А это, оказывается, мертвый зуб шаурмичника! Здоровый такой. И весь черный. Как он в карман к Никитичу попал – загадка. Но только показалось это ему недобрым знаком. Взял он мертвый зуб покрепче да как метнет в сторону вражеских болельщиков. Какому-то высокому дядьке прямо в лоб попал. Да отскочил и второму по затылку заехал.

Ох, что тут началось! Опять славонцы про пир свой дольный заорали. При чем он здесь? Еще оказалось, что их мат и русский мат – ну просто одно и то же. Руками замахали, ногами затопали, вроде как смелые. Быстро, правда, успокоились – в наши ворота пенальти как раз назначили. Они вроде уже и праздновать собрались, да пронесло лихо мимо – отбил Иван Давыдов мяч, отвел угрозу от наших рубежей.

Через пару минут бежит Аникин из туалета. Плачет. В сторону славонцев пальцем тычет. Сказать ничего толком не может, лопочет себе под нос непонятно что и всхлипывает с обидой. И стяга при нем нет. Что? Где? Как?

Публика вокруг сердобольная. Кто платочек протягивает. Кто добрым словом поддерживает. Успокаивали, как могли. Даже легонечко по щщам выдали. Стал Аникин более-менее складно излагать. Вот что друзья наши услышали:

– Я только начал… Стою себе спокойненько… А их человек десять вваливается… Громкие все… Возбужденные… Смеются. А один, рыжий такой, на меня уставился. Я сразу понял – что-то не так… Подходит этот рыжий такой. Расстегивает ширинку. И ссыт… Прямо на штаны мне ссыт! Я говорю, что же ты, сука такая, делаешь?! Как же тебе не стыдно?! А он только скалится. Захотел я ему по роже дать. Да куда там! Схватили меня в двадцать рук. Рыжий стяг с меня тянет и ругается еще. Падлюка. Курвой обзывает. Вон, смотри, смотри, как они над ним издеваются.

И правда. По ту сторону сетки славонцы глумились над стягом трехцветным. Прикладывали его к срамным частям тела. Плевали на него. Друг другу перекидывали. И на поле руками показывали. А там Сборная из последних сил сражалась уже. Помочь бы ей, да нет такого правила в мире пока, чтобы болельщики за игроков голы забивать могли. И играть оставалось всего чуть-чуть.

Раздался тут над стадионом покрик богатырский! Как грохот огромных валунов, скатывающихся с гор. Как треск арктических льдов. Как рев тысячи медведей, бурых и белых. Как гул пролетающих близко от земли «Су». Как раскаты системы залпового огня. Так услышал стадион воинственный глас Ильи! На десять верст вокруг поднялись в воздух испуганные птицы и закружили над городом. Все собаки, даже трепетные болонки, залаяли как бешеные. Кошки забились под диваны и кровати. Мыши с крысами запаниковали и стали выскакивать на улицы то тут, то там. Уже редкие к концу матча женщины-пешеходы визжали от ужаса и пытались залезть на электрические столбы и припаркованные машины.

Сетку Илья просто не заметил. Неорганизованные зрители разбегались с его пути кто куда, а он несся по рядам к славонцам. Ураганом влетел в самую середину толпы. И заволновалась тут нечисть славонская. Числом-то много их было, человек триста. Да вот ухаря такого, как Илья, среди них не было. Махнул он правою рукой – и десять врагов уже лежат. Махнул левой – еще десять в ауте. А сзади Олег с Лешкой подсобляют. По пять зараз приходуют. Кровища так и хлещет из носов славонских. Кости трещат, да хрящики потрескивают. Соперник пока держится, на смену побитым новые подступают. Толпой-то всегда сподручнее медведя валить. Напирают враги, ребят геройских прибить хотят. Тут и стюарды в желтых жилетах налетели. Им тоже досталось. Но меньше, чем славонцам. Пуще прежнего взялись друзья за свое праведное дело. Славонцы – кто за ухо оторванное держится, кто глаза разлепить не может, кто язык откусил. Стоны и плач великий повсюду.

Отнял Илья волшебный стяг у рыжего хулигана. Опустели трибуны вокруг наших героев. Показалось им, что победили они. Но тут пришли к ним с верхнего яруса три великана-славонца. Скалами возвышались они в белых штанах и розовых футболках над своими собратьями. Закипел бой с новой силой. Нелегко пришлось и той, и другой стороне. На каждый удар прилетала ответочка. После каждого вражеского зуба вылетал свой. Хорошо бились. Долго. Неизвестно, чья бы взяла, да прибежала полиция с дубинками и другими спецсредствами. Против них кулачками много не навоюешь. Рванули ребята в последнюю атаку. Да и полегли все трое рядышком.

А очнутся, наверное, только завтра в темнице. И что же с ними будет? Тут бабка надвое сказала, но предположить можно… Станут вспоминать, что да как, и раны свои подсчитывать.

Недолго они за решеткой посидят. Будет суд. Адвокаты заговорят про патриотизм и провокации. Жены с матерями поплачут. Публика будет аплодировать. Сам Президент за приятелей вступится. Ну и оправдают их.