Вне игры

– Нормально все. – Я пожимаю плечами, пряча взгляд. Ничего не могу с собой поделать – мне неловко, тревожно и еще как-то волнительно. Меня смущает, что Никита так близко. Хотя на самом деле он даже не близко. Нас разделяет едва ли не пионерское расстояние, но легкий ветер доносит до меня аромат его одеколона – свежий и мускусный. Приятный. И поэтому кажется, что он рядом, захватил меня и окружил со всех сторон.

– У вас с Грачевой планы на вечер? – не дождавшись от меня подробностей, спрашивает Любимов.

– Да. Она останется у меня ночевать, – отвечаю, не видя смысла скрывать от него эту информацию. – Папа улетел по делам.

– Понятно. А я думал, составишь мне компанию.

– Компанию? – переспрашиваю, как болванчик, ненавидя себя за то, что рядом с ним становлюсь неловкой и косноязычной.

– У Коли Резцова из «Кометы» день рождения, – поясняет Никита, склонив голову набок и наблюдая за мной.

– Но я его не знаю толком.

– Но ты же моя девушка, – насмешливо напоминает он. – Коля удивится, если я приду один.

– Ты не предупредил заранее, я уже Лизу пригласила к себе, – говорю растерянно. Сам факт того, что Никита хочет пойти на день рождения друга со мной, меня немало удивляет. Я просто не думала, что наше соглашение зайдет так далеко. – Да и, честно говоря, я не особый любитель местных тусовок.

– Я тоже. Если поедем вместе, будет повод побыстрее сбежать. А Лизу можешь с нами взять, – предлагает Никита.

– Нельзя приглашать чужих людей на чей-то день рождения, – говорю с укором, но почему-то улыбаюсь. Его самоуверенности, его дерзости, тому, как все у него легко.

– Коля рад будет. Он любит большие компании. И девушек, – а потом добавляет: – Илья там тоже будет, кстати.

Я закатываю глаза.

– Что за сводничество, Любимов?

– Это ты начала, не я, – ничуть не смущаясь, отвечает он. – Так что?

– А подарок? – спрашиваю я, признавая свою капитуляцию.

– Разберемся, Рит, – с улыбкой говорит Никита, беря мою ладонь в руку.

– Ладно. Только ненадолго, – предупреждаю я. – У меня с утра пары.

– Как скажешь.

Глава 17 Никита

Решение позвать Риту на день рождения Резцова было абсолютно спонтанным. Вчера брат и отец устроили показательное семейное выступление, взяв меня с собой за город на рыбалку и шашлык. И я, сначала потея в бане под плоские шуточки Миши, а потом за перепалками с отцом обжаривая на мангале пойманную рыбу, прекрасно понимал, что только мое бурлящее раздражение от этого фэмили трипа отвлекало меня от зудящей потребности позвонить Рите. Очень хотелось ее услышать. И это в принципе стало огромной проблемой.

Сегодня отвлекающих факторов в лице семьи у меня нет – брат и отец заняты в офисе, а мама на очередном чекапе в модной клинике. Сам я утром успел загнаться пробежкой и упражнениями в спортзале. Больше делать нечего. И даже перспектива потерпеть еще чуть-чуть и напиться на тусовке у Коли не выдержала испытания временем – аккурат под завершение учебного дня я припарковался напротив университета, чтобы гипнотизировать парадный вход и ждать, пока оттуда появится Воскресенская.

И она появилась. Под руку с любвеобильной подружкой. Снова вся в черном, что лишь сильнее подчеркивало ее природную худобу и бледность, с блестящими распущенными волосами, в беспорядке упавшими на грудь, и с большой папкой в руках, которую она держала перед собой, как щит. Очень хрупкая и очень… Не знаю, будто родная.

В детстве у нас на даче был щенок Рори. С черной шерсткой, янтарными глазами и заливистым лаем, который буквально взрывал воздух деревни. Он не был нашим, жил то там, то сям, но стоило нашей машине заехать во двор, щенок тут же был рядом, бурно выражая свою радость от новой встречи. А если я его гладил, он казался самым счастливым псом на земле. Как-то раз, когда мы после долгого перерыва снова приехали в дом и я по привычке свистнул, подзывая к себе Рори, он не выбежал мне навстречу и не оглушил мир лаем, а в будке, которую я сколотил для него, я нашел исхудавшего раненого малыша, над которым вдоволь поиздевались соседские дети и который грустными глазами смотрел на мою протянутую ладонь, будто ожидая очередного подлого удара.

Рита напоминала мне этого щенка. В ее глубине я чувствовал огонь, возможность радоваться и дарить тепло, но на поверхности она стала холодной принцессой, в глазах которой была тихая грусть. И, как и в случае с Рори, я ощущал бессилие и ярость, потому что, когда я был нужен, когда злые люди убивали в ней доверие и веру в хорошее, меня не было рядом.

В мой следующий приезд на дачу щенка уже не стало. Мне было восемь, и я тогда проплакал все выходные, коря себя за то, что не защитил его, когда еще была возможность.