Вне клана

Со стороны Аманы донесся тихий кашель. Я повернулся к ней — магичка, оставив амулеты, смотрела на сына и уголки ее губ дергались, будто пытались растянуться, а она усилием воли им не давала. Снова кашлянула — звук очень походил на придушенный смех.

— Сердцеедом будет, — сказал я негромко, наблюдая за юной парой, в которой блондиночка, неожиданно ставшая дамой сердца наследника Дасан, была лет на семь старше своего кавалера и на голову выше ростом. Впрочем, Зайна эта разница ничуть не смущала.

Хотя, если подумать, то я не мог припомнить ни единого случая, чтобы его смутило хоть что-то. Отчего-то мне казалось, что такая абсолютная уверенность в себе обычным детям не свойственна. Или так влияло наследие Старшего клана?

Амана чуть улыбнулась.

— Его отец был таким же: никакой элегантности в ухаживаниях, зато море энтузиазма, — и после паузы добавила, внимательно изучая мелкую блондиночку: — Кровь Дасан сильна, да и наша кровь, кровь аль-Ифрит, не хуже. Мой сын сможет взять в жены хоть простую селянку, если захочет, наследие его детей не пострадает.

Вряд ли Амана всерьез рассматривала блондиночку на роль будущей невестки, особенно учитывая, что до совершеннолетия Зайну оставалось больше десяти лет. Скорее просто высказала то, о чем думала и прежде.

Вот только ее слова царапнули меня неправильностью. Словно бы она сказала что-то, что, как я знал, «не бывает».

Зайн, между тем, только что закончил рассказывать Лесе — свое имя блондиночка все же смогла произнести, хотя голос ее звучал испуганно — о сражении с ветси и теперь хвастался клыком водяного демона. И когда он успел этот клык выдернуть? Вот ведь шустрый мальчишка!

— Хочешь, подарю? — спросил Зайн у нее и тут же, не дожидаясь согласия, великодушно вложил свою добычу ей в ладонь. — Его можно повесить на цепочку и носить на шее. Большое ни у кого такого нет, вот увидишь!

Отчего-то мне казалось, что рассказы о битвах с демонами и демонические зубы в качестве подарков — это не совсем то, что способна оценить испуганная девочка-подросток. Однако Леса сжала подарок в руке и слабо улыбнулась Зайну.

А я вновь вернулся к тому, что меня удивило в словах Аманы.

Что же?

Да, вот оно!

В «Хрониках» немало времени было уделено рассказу о семейных связях разных кланов. Каждый заключенный брак в Старших семьях разбирался и тщательно анализировался — как эти браки укрепляли уже существующие союзы, как помогали устанавливать новые, как смешение крови должно было сказаться на будущих потомках, какие их способности усилить — или же ослабить.

Фраза про «простую селянку» категорически этому противоречила.

— Неужели ты действительно позволила бы своему сыну жениться на безродной? Или, — я бросил взгляд на блондиночку, — на младшей дочери слабого клана?

Амана посмотрела на меня долгим задумчивым взглядом.

— Все аль-Ифрит женятся и выходят замуж по любви, — сказала спокойно. — Этому правилу столько же лет, сколько нашему клану. Пусть мой сын и не аль-Ифрит по имени, но я не собираюсь принуждать его к браку с девушкой, к которой он будет равнодушен.

Это звучало…

Честно говоря, это звучало абсурдно.

Не сама идея брака по любви — идея была хороша! Но только для отдельных людей, чьих жизней она касалась. Куда лучше провести жизнь с человеком, который тебе дорог, чем с тем, до которого тебе нет дела. Но как выжил клан, основание которого покоилось на такой доброй, но совсем не прагматичной идее? Как набирал союзников, создавал связи, процветал? Как смог из Младшего клана стать Старшим?

Должно быть, мое лицо отразило все те сомнения, которые я испытывал, потому что Амана тихо рассмеялась.

— Когда доберемся до имения, поймешь, — пообещала мне.

Пойму?

Но я не стал спрашивать, отложив вопрос до лучших времен, как откладывал многие другие. Контролировать свое любопытство я был вполне в состоянии.

Амана вернулась к работе над амулетами. Потом велела мне надеть их, долго рассматривала нечто невидимое, вновь забрала и продолжила магичить.

У клановцев Шен обнаружилось немного еды — пироги с мясом, любезный дар Башни — которыми они почти добровольно с нами поделились. Впрочем, в долине водилось множество непуганной дичи, так что, хоть диета и оказалась однообразна, умереть от голода нам не грозило.

Когда солнце поднялось над горизонтом, Амана сплела из длинных стеблей травы нечто, напоминающее мяч. Потом вызвала язычок огня и почти минуту что-то ему нашептывала, держа на ладони. Закончив, поместила огонек внутрь травяного мяча — трава при этом не загорелась — и подбросила мяч вверх и вперед, в направлении западных холмов. Тот упал на верхушки густой травы и покатился прямо по ним, нисколько их не приминая, будто ничего не весил. Он катился все быстрее и быстрее, ускоряясь так, будто его нес все усиливающийся вихрь. Меньше чем через минуту он уже скрылся с глаз.

— Послание брату, — пояснила Амана. — Он наверняка уже получил сообщение, что на территории клана чужаки, но теперь хотя бы сюда не явится.

— Это послание — одна из внешних способностей аль-Ифрит? — спросил я.