Вне корпорации

Доктору Таддиусу Джиллету исполнилось сто три года, однако он выглядел на тридцать пять и ни днем старше. В его положении неприлично казаться мальчишкой. Получив статус выдающегося профессора, Таддиус немедленно отправился в ближайший центр модификации тела и дополнительно состарил себя на тринадцать лет. У него были черные курчавые волосы с проблеском седины на висках, глубоко посаженные карие глаза и усталый взгляд человека, который с утра до ночи читает лекции и пишет научные статьи. Сейчас он стоял в центре Нью-Йорка, на триста седьмом этаже небоскреба, перед дверью, ведущей в роскошные апартаменты. За дверью обитал человек, который, если уж на то пошло, имел все основания стать его пациентом. Странный мир, подумал доктор. С помощью цифродруга он получил представление о скандальной пресс-конференции Джастина Корда. Особенно его заинтересовала сцена, когда Джастин на глазах у всего мира набросился на Гектора Самбьянко. Если бы Корда не оттащили, он бы избил Гектора до полусмерти. Таддиус заметил, что с лица Самбьянко во время драки не сходила самодовольная улыбка — даже когда кулаки Джастина замелькали в нескольких сантиметрах от его физиономии. Доктору стали любопытны причины явного равнодушия — а может, даже радости Самбьянко. Естественно, в первую очередь он хотел побеседовать с доктором Харпер и только потом сообщить что-либо директору Маккензи и своим коллегам. Кроме того, Таддиус заметил, что успокоить Джастина удалось именно доктору Харпер. От него не укрылось, как Корд внимательно слушает Нилу, позволят ей достучаться до себя. Правда, запись не давала представления о том, как сама доктор Харпер относится к Джастину Корду. Доктор Джиллет от всей души надеялся, что его подозрения не оправдаются. Таддиуса учили понимать мельчайшие подробности языка тела, но даже он ни в чем не был уверен до конца. И все же ему показалось, что он заметил кое-какие опасные признаки. Хотя такое случалось редко, это не первый случай, когда реаниматолог испытывает нежные чувства к пациенту. В конце концов, стремление защищать пациента вполне естественно. Решительно неестественным был катастрофический результат, к которому всегда приводили подобные истории. Доктор Джиллет напомнил себе обязательно обсудить данный вопрос с доктором Харпер. Подготовившись, он выключил дисплей цифродруга и нажал кнопку звонка. Вход почти сразу растаял, и Таддиус очутился лицом к лицу с напуганной, но испытавшей явное облегчение Нилой Харпер.

— Спасибо, что приехали! — сказала Нила.

— Моя дорогая, молодая и талантливая доктор Харпер, это вам спасибо, что пригласили. Кому же не хочется войти в историю!

Нила вежливо улыбнулась и провела доктора в просторную гостиную, а затем жестом указала на кресло.

— Кстати, — Таддиус огляделся, усаживаясь, — может ли моя выдающаяся, но испытывающая жажду историческая фигура побеспокоить вас? Не принесете ли стакан холодного чая?

— Конечно, доктор, — ответила Нила.

Вернувшись с напитками, она протянула доктору стакан и села на диван напротив Таддиуса. Их разделял невысокий журнальный столик.

Нила сказала:

— Труднее всего было убедить Джастина в том, что мне нужно проконсультироваться с вами.

— Значит, у вас с ним сложились доверительные отношения? — спросил Таддиус.

— Насколько Джастин способен кому-либо доверять — да, между нами установились такие отношения. Хотя, подозреваю, они играют роль скорее защитного покрывала, чем путеводителя. Откровенно говоря, нередко чувствую себя пусть и знаменитым, но цифродругом.

— Доктор Харпер, — ответил Таддиус, расплываясь в улыбке, — более трудного пациента мне еще не доводилось встречать, и вы замечательно над ним потрудились! Никто не мог бы предугадать, с какими трудностями вы столкнетесь, включая откровенную диверсию!

Нила благодарно улыбнулась в ответ, и Джиллет увидел: ей очень нужно выговориться.

— На меня произвел также глубокое впечатление ваш звонок, — добавил он.

— Доктор, — ответила Нила, — я понимаю, что ваша оценка очень высока.

— И вполне заслуженно, — рассмеялся Джиллет. — Я хочу сказать, что многие молодые реаниматологи на вашем месте попытались бы все проделать самостоятельно, чтобы присвоить все заслуги себе. Вы так не поступили и тем самым продемонстрировали здравомыслие и зрелость… Хотя не скрою, вряд ли я бы так же радовался, если бы вы позвонили не мне, а доктору Бронстейну.

— Возможно, я и хороший специалист, доктор Джиллет, но я не такая дура, чтобы думать, будто талант может возместить опыт, у меня его недостаточно, а вам его не занимать. При всем уважении к доктору Бронстейну, к его выдающемуся уму, по-моему, он слишком верит в теории, как правило свои собственные. Судя по тому, что я о вас читала, и судя по вашим статьям, я решила, что вы человек более открытый и гибкий… А на нас со всех сторон оказывают давление.

— Милая девочка, — ответил доктор, — думаю, вы изящнее других выразили мою главную мысль, «вы способны все быстро ухватить». Кстати, прошу, зовите меня Таддиус.

— Отлично, Таддиус, но только если вы будете звать меня Нилой.