Вне подозрений

– Сегодня опять торчал под домом. Он ужасно непредсказуемый. Как меня все достало! Жизнь будто на иголках… Чувствую себя школьницей, которая постоянно ждет, что ее вот-вот вызовут в кабинет к директору… – Я поворачиваюсь к нему, заглядываю в лицо. – Он и правда решил меня добить? Или я уже с ума схожу?

– Нет. – Он решительным жестом сует руки в карманы. – Думаю, вы в своем уме. Это у него с головой не в порядке, в ней бродят какие-то странные извращенные замыслы.

– Я все время дергаюсь, нервничаю. Сегодня утром я была уверена, что за мной следят!

– Наверняка показалось. На вашем месте любой бы занервничал.

– Да уж… Это как зуд в отсутствующей конечности. Или как в детской страшилке про волосатый палец. Знаете? – Я провыла загробным голосом: «Кто взял мой волосатый палец?»

– Нет, не знаю.

И как можно обсуждать детские рассказы с мужчиной, у которого нет детей?

– Ну, не самая добрая книжка, – поясняю я.

Мы останавливаемся, пропуская команду гребцов. Взвалив на плечи свою лодку – торжественно, словно добытую акулу, – они исчезают вместе с ней в утробе эллинга. Мы с Джеком молча идем рядом. Проходим площадку – детские крики, визг, отдаленные удары мяча.

Интересно, что сейчас делает Милли? Надеюсь, не скучает по дому… Сердце сжимает острая, жгучая тоска.

– А Марта? У нее есть алиби на тот день? На день с чеком и кредиткой?

– Не знаю. Я не помню.

– И еще это неожиданно свалившееся на Аню богатство… Вот бы разузнать о нем побольше…

Мы дошли до конца проезжей части, дальше начинается пешеходная дорожка вдоль реки. Я облокачиваюсь на перила, упираюсь в ладони подбородком и гляжу на воду. Темза в этом месте пляшет водоворотами. Выйдет ли у нас что-нибудь? Если мы все-таки свяжемся с Кристой – поможет ли она? В воздухе стоит отчетливый густой запах ила. Вот постоим тут немного, лезет мне в голову, обсудим лежащий глубоко на дне темный ил… и вернемся к машине.

– Пойдем дальше? – спрашивает Джек.

– Не знаю. – Я выпрямляюсь. – Так что мы делаем? Целенаправленно прохаживаемся или все-таки просто прогуливаемся?

– А если я не определился? Это ведь не помешает нам двигаться дальше?

– Не помешает.

Впереди безлюдная аллейка, ограниченная с одной стороны чахлыми деревьями и кустарниками, с другой – кирпичной стеной, круто уходящей вниз к реке. Кочки, смешанная с гравием земля, заполненные дождевой водой ямки. И влажный солоноватый запах мокрых тряпок и разлагающихся растений…

– Вы любили свою работу? – вдруг спрашивает Джек.

– Любила. То есть – люблю! Я вроде пока жива.

Молчание. А есть ли у меня еще работа? Внутри поднимается тревога, мрачным предчувствием беды разливается по телу… Терри так и не позвонила. Может, мне самой с ней связаться? Она, конечно, сказала, что пока идет расследование, я не понадоблюсь, но вдруг потом передумала? Вдруг ей меня не хватает? Что, если из-за моего отсутствия упали рейтинги? Может, и правда позвонить ей и поинтересоваться? Господи, знать бы, на что надеяться!

Джек выжидательно смотрит на меня.

– В ней есть и отрицательные, и положительные стороны, – наконец разлепляю я губы.

– Объясните?

Я тщательно обдумываю ответ. Эта информация пойдет в статью обо мне, так что спешить не стоит.

– Отрицательные – приходится слишком рано вставать, меня узнают на улицах, кидаются ко мне, будто к старой знакомой. А я не совсем понимаю, что в таких случаях делать, хотя, конечно, это очень лестно и приятно… Положительные – мне нравится общаться с интересными людьми. Иногда со знаменитостями, но чаще – с обычными людьми, у которых необычные судьбы. Или знатоками в какой-нибудь области. Узнаешь столько всего нового, разного… что может когда-нибудь пригодиться.

– Например? – вопросительное движение бровью.

– Например, в полиции меня вместе с Перивалем допрашивал его шеф, старший инспектор Фрейзер. Шотландец. А у нас в программе как-то принимал участие преподаватель сценической речи из Национального театра, который рассказывал о разных акцентах, о том, как ландшафт и природные условия местности влияют на выговор ее жителей. Тональность речи восточных англичан ровная и гладкая, как их болота. А вот голос уэльсцев взлетает ввысь над горами и плавно опускается в долины. У каждого акцента есть своя зона на теле, отвечающая за артикуляцию.

Я показываю на точку у себя под носом. Глаза Джека внимательно следят за моим пальцем.

– Вот здесь – зона артикуляции абердинского акцента. В Абердине ведь жутко холодно, и его жители постоянно прикрывают рот от пронизывающего ветра. В общем, у меня родилась догадка, что этот шеф – родом из Абердина, и я его об этом спросила. Думаю, это сыграло мне на руку: ему, кажется, было приятно.

– Ловко! – одобрил Джек. – А про меня что скажете?