Вне правил

Как я уже говорил, рождение Старчера не было запланированным. Мы с Джудит находились в процессе прекращения своих сумбурных отношений, когда она вдруг забеременела. Расставание осложнилось еще больше. Я съехал, и она получила над сыном полную власть. Я сопротивлялся этому как мог, хотя, если честно, никогда не мечтал стать отцом. Я не имею на сына никаких прав, во всяком случае, она так считает, но видеть, как он растет и превращается в маленького мальчика, похожего на меня как две капли воды, весьма забавно. Мать нашла мою фотографию, сделанную во втором классе, и мы запросто можем сойти за близнецов.

Мы разговариваем о драках, которые обычно происходят на школьном дворе. Я спрашиваю его, случаются ли во время перемен драки, и он отвечает, что иногда. Он рассказывает, как однажды ребята закричали: «Драка! Драка!», и все бросились смотреть. Два третьеклассника — белый и чернокожий — катались по земле и, царапаясь, кусаясь, молотили друг друга руками и ногами, а кругом все одобрительно кричали.

— Тебе понравилось смотреть? — спрашиваю я.

Он улыбается и отвечает:

— Еще бы! Было круто.

— А что случилось потом?

— Пришли учителя, разняли их и отвели к директору. Думаю, что им попало.

— Наверняка. А мама с тобой разговаривала о драках?

Он отрицательно мотает головой.

— Понятно. Тогда слушай. Драки — это плохо, и от них у тебя будут одни неприятности, так что не дерись. Никогда не начинай драку сам. Но если тебя кто-то ударит, или толкнет, или подставит подножку, или на твоего друга нападут двое, то иногда приходится драться. Никогда не трусь и не отступай, если драку начинает другой парень. И когда будешь драться, никогда и ни за что не сдавайся.

— А ты дрался?

— Постоянно. Но я никогда не был задирой и не начинал первым. Мне не нравилось драться, но, если меня задирали, я всегда давал сдачи.

— А тебе влетало за это?

— Влетало, и я нес наказание.

— Какое?

— Учитель меня ругал, мама ругала, могли не пустить на несколько уроков или еще что. Но запомни, приятель: драки — это плохо.

— А почему ты все время зовешь меня приятелем?

«Потому что ненавижу имя, которое дала тебе мать».

— Просто такое обращение, вот и все.

— А мама говорит, что тебе не нравится мое имя.

— Это не так, приятель.

Джудит всегда будет бороться за душу своего сына. И она не может устоять перед искушением использовать для этого самые дешевые приемы. Ну зачем родителю рассказывать семилетнему ребенку, что другому родителю не нравится его имя? Уверен, что это еще цветочки.

У Напарника сегодня выходной, так что я сам за рулем фургона, на котором мы едем на футбольный стадион студенческого городка. Старчер считает, что фургон — это круто: с диваном, креслами, небольшим вращающимся письменным столом и телевизором. Он не знает, почему я пользуюсь им в качестве офиса, и я не рассказывал ему о пуленепробиваемых окнах и пистолете в шкафчике.

Сегодня в футбол играют девушки, но меня это совсем не смущает. Я не фанат футбола, и если уж приходится смотреть игру, то мне приятнее смотреть на женские ножки в шортах, чем на волосатые ноги мужиков. Но Старчеру нравится игра и царящее на поле напряжение. Его матери не верят в командные виды спорта и записали его на уроки тенниса. Я ничего не имею против тенниса, но если он унаследовал мои гены, то долго в теннисе не протянет. Мне всегда больше нравилось попадать. Подростком я играл в баскетбол и уже к первому перерыву набирал четыре фола. Фолов я всегда зарабатывал больше, чем очков. В детском американском футболе я играл полузащитником, потому что мне нравился контакт.

Примерно через час кто-то наконец забивает гол, но к тому времени мои мысли заняты делом Ренфроу, и игра никакого интереса уже не вызывает. Мы со Старчером вместе едим попкорн и болтаем о том о сем. Однако я так далек от его маленького мира, что с трудом поддерживаю разговор.

Отец из меня никудышный.

9

Постепенно в отношении к трагедии, произошедшей с семьей Ренфроу, начинает пробиваться здравый смысл. Под давлением со всех сторон, особенно стараниями моего приятеля из «Кроникл», Город никак не может определиться со своей позицией. Начальник полиции отказывается от комментариев, ссылаясь на то, что дело находится на рассмотрении в суде. Мэр избегает общения, явно стараясь сохранить дистанцию. Зато оживились и активизировались его враги — члены городского совета, которые пользуются любым случаем покрасоваться перед избирателями и хотели бы занять его место. Правда, их не так много, потому что проблемы с департаментом полиции не нужны никому.

К сожалению, в наши дни инакомыслие считается непатриотичным, а после теракта 11 сентября любая критика в адрес правоохранителей подавляется. Для политиков нет ничего хуже подозрения в недостаточной жесткости по отношению к преступности или терроризму.