Внебрачная дочь

– Тогда я своим преемником сделаю твоего брата, а ты не получишь ни копейки. Понятное дело, пока мы с Василевским будем живы, с бизнесом ничего не случится. Но как только наша хватка ослабнет, Герман развалит дело моей жизни. А теперь уже и твоей.

Сомневаться в том, что отец поступит так, как сказал, не приходилось. Менталитет бастарда у меня выработался давно, так что ежа голым задом не испугаешь. Конечно, до чертиков жалко почти пять лет каторжного труда. И от мысли, что все, что приросло в компании моими усилиями, достанется Бельчонку, меня потряхивало. Но манипулировать собой я не позволю.

Не обляпайтесь, Алексей Григорьевич!

Вылетев от отца, как ошпаренный, я помчался домой. Думал расчехлить мотоцикл и вернуться к прошлой жизни. Жизни на эмоциях, на драйве. Когда любого можешь послать в дальний пеший поход в направлении икса и игрека без зазрения совести. Однако переступив порог гаража, я не почувствовал былого зова адреналина. Прокатиться с ветерком. Да. Но не более.

Я почувствовал, что все перегорело. Против воли окунувшись в бизнес, осознал, что моя голова не только для шлема. Я ею еще могу работать и неплохо зарабатывать. И никакого отношения к трусости это не имеет.

Не стоит рисковать жизнью, чтоб удовлетворить чужие потребности в кровавых зрелищах. Гонщики – те же гладиаторы, готовые вышибить противника из седла ради победы, ради восторженного рева толпы.

Кое-какие сбережения у меня были, так что можно и с нуля замутить бизнес. Единственное, бесило, что компания достанется Бельчонку. И даже не из-за денег. Это даст возможность паршивцу чувствовать себя победителем.

От этой мысли кровь закипала и глаз начинал дергаться. Но и жениться, чтоб только взять верх над ушлепком, тоже не вариант. Так я считал, пока не познакомился с Лизой.

Отец, под предлогом семейного выхода в свет, потащил нас к Василевским на торжество. Поскольку я еще не был официально отодвинут от кормушки, то пришлось участвовать в мероприятии. И даже поменять свое решение.

Когда я увидел Лизу, аж сердце сжалось от жалости. Я ожидал увидеть зажравшуюся, избалованную наследницу несметных сокровищ, а увидел несчастного воробышка, не понимающего, чего от него хотят. Понятное дело, ее нарядили, как девицу на выданье – в элегантное длинное платье в греческом стиле, шею обвешали бриллиантами. Их же прицепили и на голову – в маленькой диадемке. Довершали образ а-ля Наташа Ростова длинные, выше локтя перчатки.

Когда ее представляли гостям, она натянуто улыбалась, мучительно краснела и с тоской смотрела на толпу гостей. Наверно, считала минуты, пока все разъедутся.

Я собирался общение с ней ограничить фазой поверхностного знакомства, но Бельчонок вынудил меня изменить свои планы. Я заметил, что он оттеснил девчонку за колонну и принялся активно «окучивать». Наглая, развязная поза, большие пальцы, заложенные за шлевки брюк, покачивание на носках – все признаки доминирования. Очевидно, он клеил бедняжку какими-нибудь пикаперскими штучками. А та не знала, как от него отделаться, обводила растерянным взглядом окружающих в тщетной надежде получить помощь.

Однако гости находили более интересные занятия, и никто не спешил на выручку. Она казалась просто ребенком, оказавшимся на празднике взрослых.

Пришлось стать благородным рыцарем и спасти девушку. Я направился к парочке и, оттеснив плечом Бельчонка, обратился к ней.

– Лиза, пойдем, покажешь мне дом. Обещаю, не буду навязчивым.

Мне даже послышалось, что братец заскрипел зубами. Неудивительно. Этот гаденыш разбирается в женщинах не хуже Казановы. И мгновенно просчитал, что Лизой можно будет вертеть, как куклой, и успел сосчитать нули на банковских счетах, которые будут в его распоряжении. А я нарушил его планы.

Девчонка с благодарностью взглянула на меня и поспешно, чтоб я не передумал, воскликнула:

– Да-да, пойдем-те! У нас очень красиво! Просто удивительно!

Но удивила она меня совсем не оригинальными решениями ландшафтных дизайнеров…

Глава 19

Как только мы спряталась за одну из воздушных беседок, которые, как белые шампиньоны, усеяли зеленую лужайку, Лиза затормозила.

– Григорий, – выдавила она, кусая губы. Ее некрасивое личико с тонкой белой кожей, почти как у альбиносов, приняло страдальческое выражение, а глаза наполнились слезами. Вот чего я не выношу, так это женских слез.

– Эй, мы так не договаривались! Не вздумай реветь! – я предостерегающе поднял указательный палец. Волей-неволей, мне, кажется, придется стать жилеткой. Похоже, среди кучи народа нет никого, с кем бедняжка могла бы поделиться своей печалькой. И это не сломанный ноготок. Уверен, что она и маникюр не делает. Чтоб убедиться в своей догадке, я потянул ее перчатку, намереваясь стянуть.

Лиза отпрыгнула, как горная козочка, и уставилась на меня, будто я посягнул на самое святое.

– Что вы делаете? – охрипшим голосом спросила она.

– Ты только в обморок не грохнись тут! Хотел посмотреть на твои ногти, – спокойно ответил я.

– Я грызу ногти, – словно признаваясь в страшном преступлении, совсем поникшая девчушка вызвала острый приступ сочувствия.