Внедрение (СИ)

— У нас нет правителей, — сухо обронил андроид-пограничник, до этого момента разговаривавший со Стефаном. — Роль высшего руководящего органа выполняет Совет Республики.

— В таком случае я хотел бы предстать перед Советом, — пожав плечами, заметил ПервыйПослеВторого.

— Скоро ты получишь такую возможность, а пока тебе придётся отправиться со мной, — произнёс его собеседник и перевёл взгляд на провожатого Ремара: — Войткович, Марк проводит тебя в каюты родного гнезда. Братья и сёстры уже извещены о твоём прибытии и с нетерпением ждут встречи с тобой.

Андроиды убрали пистолеты в чехлы на бёдрах, и один из них подошёл к вернувшемуся на родину соплеменнику и пожал ему руку. Внешняя сторона его ладони — так же, как и у остальных пограничников, — была покрыта сложными символами и знаками. Спутник поисковика с обнадёживающей улыбкой на лице коротко кивнул бывшему господину и отправился вместе со своим сородичем прочь. Как только они исчезли из виду, трое оставшихся мужчин обступили полицейского. Один андроид быстро и умело обыскал его и, обнаружив в кармане идентификатор, передал цилиндр командиру.

— Прошу вас осторожно обращаться с этим блоком памяти, — торопливо проговорил ПервыйПослеВторого, заметив выражение удивления, появившееся на их лицах. — Он представляет собой очень ценную находку, которую я хотел бы обсудить с вашим Советом.

— Нет нужды предупреждать нас о значимости данного предмета, — усмехнулся Карлос. — Ты, наверное, забыл, где находишься?

Ремар не ответил на риторический вопрос, только отрешённо улыбнулся, соглашаясь со словами пограничника, — голова его в это время была занята мыслями о том, как бы собственная затея не обернулась для него в итоге заточением или даже смертью, — а затем в сопровождении молчаливых охранников направился к месту своего дальнейшего пребывания на территории Свободной Республики Андроидов.

Глава 11

Его мутило, и голова раскалывалась от пульсирующей боли в затылке. В горле пересохло, а связанные за спиной руки онемели так, что он почти перестал их чувствовать, и даже рана на предплечье (с которого кто-то сорвал повязку) уже никак не ощущалась. Тим изо всех сил старался держаться на ногах и не спотыкаться, зная, что малейшее проявление слабости может стоить ему жизни. Он покорно брёл в самом конце вереницы пленников, пытаясь придерживаться общего темпа шествия. Сначала юноша думал, что их ведут к какой-то определённой цели, но когда одни и те же улицы стали неоднократно повторяться, ему постепенно стало ясно, что этот многочасовой марафон на окраине Цитадели был устроен только для того, чтобы окончательно измотать их и лишить последних остатков воли. Некоторые не выдерживали изнурительного марша и в изнеможении падали на пол. Клыкастые тут же выхватывали свои кнуты и нещадно секли ими обессилевших людей, а тех, кто был не в состоянии самостоятельно подняться на ноги, забивали насмерть. При виде такой зверской расправы у парня холодела кровь в жилах, и он с ужасом представлял, что подобное может произойти и с ним.

Тим очнулся уже после того, как битва закончилась. Большинство его товарищей погибло, а немногие, оставшиеся в живых, были сильно избиты и крепко связаны. Сразу после боя воительницы ускакали на своих псах, а бойцы-мужчины Клана Всеобщей Любви ушли, когда он ещё был без сознания, но до этого пригнали повозки и погрузили в них всех раненых врагов, в числе которых оказался и Бродяга, — юноша узнал об этом уже позже от одного из собратьев по несчастью, а его самого тогда, скорее всего, приняли за мёртвого. Прихватив с собой раненых, победители передали остальных пленных в руки солдат. Армейцы собрали вместе всех здоровых, уцелевших ангелов и отщепенцев на внешней границе города, поставили их в ряд, одного за другим, и, как скот, погнали кнутами по лабиринтам опустевших улиц. У парня не укладывалось в голове, в чём же заключался смысл этой жестокой акции. Единственным обоснованием могла быть только безжалостная месть Клыкастых, решивших таким суровым образом наказать врага, осмелившегося посягнуть на владения Армии Хаоса. Как потом выяснилось, это была ещё не последняя карательная мера солдат.

Лишь благодаря последнему усилию воли юноша мог ещё удерживаться от желания сдаться на милость судьбы и просто лечь на пол в ожидании неминуемых ударов кнутом. Когда у него уже начало темнеть в глазах, победители вдруг приказали пленным остановиться и опуститься на колени. Изнурённые мужчины буквально рухнули вниз. Тим смочил сухие губы слюной — пить хотелось неимоверно. С правого боку от него стояли на коленях, тяжело дыша, двое отщепенцев. Их длинные волосы свисали потными, беспорядочными прядями, могучие мускулы туго связанных за спиной рук налились кровью, и лица раскраснелись от чрезмерного напряжения, однако в глазах полыхал огонь ненависти. Парень с трудом оторвал взор от диких жителей леса — так поразила его их несгибаемая ярость, надёжно сдерживаемая крепкими узами, — и перевёл его на группу Клыкастых, собравшихся в самом начале коленопреклонённой шеренги из пленных врагов.