Внедрение (СИ)

Армейцы плотно обступили одного из них, и спустя минуту раздался душераздирающий крик боли, за которым последовал бурный взрыв хохота. Тиму ещё не доводилось видеть такие безудержные приступы веселья у солдат. Наместник в его родной деревне отличался угрюмым нравом, а немногочисленные воины Армии, посещавшие иногда ферму для того, чтобы забрать мясо и — что случалось достаточно редко — рабов, были немногословны даже среди своих соплеменников. Поэтому громкий, нехарактерный смех обычно сдержанных и дисциплинированных мужчин показался ему довольно неестественным, но потом юноша напомнил себе, что солдаты, в принципе, такие же люди, как и он сам, и отличаются от него или, к примеру, от ангелов только внешним видом, а из этого неминуемо должно следовать, что ничто человеческое им не чуждо.

Между тем воины уже отошли от первого пленника; его мертвенно бледное лицо перекосилось от боли, а губы и подбородок были алыми от крови. Ужасная догадка мелькнула в голове Тима при виде бедняги, а дальнейшие действия Клыкастых только подтвердили её. Их группа разделилась — большинство из них снова вернулось к охранникам, и теперь они все вместе, ухмыляясь, со стороны наблюдали за тремя оставшимися армейцами. А те с нескрываемым энтузиазмом продолжили свою грязную работу. Двое из них крепко удерживали следующего ангела, а третий, сжимавший в ладони предмет, в котором парень с содроганием узнал щипцы воинов Стана, положил свободную руку на лоб мужчины, сказал что-то и легко ударил щипцами по его губам, а когда тот раскрыл рот, быстро засунул свой инструмент внутрь и одним мощным движением вырвал зуб у несчастного. Голова пленника дёрнулась, и изо рта хлынула струя крови. В отличие от своего предшественника, он не закричал, хотя, несомненно, испытывал жуткую боль. Пока он сплёвывал кровавые сгустки, его мучители перешли к следующей жертве — на этот раз совсем юному отщепенцу. Тиму даже показалось, что они с ним примерно одного возраста, и он отвернулся, не желая больше смотреть на столь отвратительное зрелище. Но, как бы ему этого ни хотелось, он всё же не мог закрыть свои уши. Раздался крик, наполненный страхом и страданием, от звука которого дрожь пробежала по телу Тима, а кожа покрылась холодным потом. Он с горечью подумал о том, что из-за мерзкой прихоти ангелов Стана, коллекционировавших клыки солдат Армии Хаоса, пострадают теперь не только они сами, но также ангелы Убежища и отщепенцы.

Каратели неторопливо передвигались от одного пленного к другому, сопровождаемые стонами истязаемых людей, и с каждым новым «кандидатом» на участие в пыточном марафоне неумолимо приближались к парню. Ему хотелось вскочить с колен и броситься бежать, но, ещё раз взглянув на охранников с кнутами и секирами в руках, он понял, что любое сопротивление обернётся для него смертью. Знали это и его бывшие соратники, поэтому и сносили безропотно мучения, даже не пытаясь предпринимать каких-либо попыток к бегству. Мысли о том, что это, возможно, только начало в предстоящей череде унижений и издевательств, и потеря парочки зубов — ничто, по сравнению с тем, с чем ему, вероятно, ещё придётся столкнуться в качестве раба Армии, наполнили его душу чёрным отчаянием… Армейцы с щипцами уже успели «обработать» примерно половину пленных, когда ситуация резко изменилась.

Они примчались на своих псах из соседней улицы: всего две наездницы, но Клыкастые всполошились так, как будто появился многочисленный боевой отряд. При виде девушек сердце юноши учащённо забилось, а панические мысли враз улетучились. Первой из них была Дева-Воительница, а во второй он сразу же узнал её мускулистую помощницу — Киру. Когда они приблизились к стоявшей в отдалении группе солдат, Дева на ходу лихо соскочила со своей собаки и принялась, активно жестикулируя, возбуждённо говорить что-то одному из них, по всей видимости, командиру. В это время её подруга развернула своего пса и поскакала прямиком к пленным и трём армейцам. Парень не слышал, о чём она, спешившись, говорила с Клыкастыми, но уже через минуту они с недовольными физиономиями отошли от своих жертв и присоединились к охранникам. Девушка вновь запрыгнула на спину своего мохнатого зверя, и в этот момент Тим закричал что есть мочи:

— Кира!

Его надтреснутый, хриплый голос, с трудом вырвавшийся из истомлённого жаждой горла, прозвучал довольно слабо — совсем не так, как он хотел, но и этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы привлечь внимание наездницы. На её лице возникло удивлённое выражение, и она, потянув рукой за большое ухо животного, направила пса в сторону юноши. Ударив пятками по бокам собаки, Кира заставила её побежать лёгкой рысью вдоль строя пленных, а сама при этом пристально вглядывалась в каждого из них. Когда воительница была уже в нескольких шагах от Тима, он выбрался из строя, неловко переступая коленями, и преградил ей дорогу. Пёс резко остановился и предостерегающе зарычал, оскалив клыки.

— Тихо, Ворчун! — осадила его девушка и изучающе посмотрела на парня. — Это ты выкрикнул моё имя?