Внешняя проверка

Ассархаддон: «Передай своему господину, что мы выступаем. Пусть сообщит верховным богам. С нами 70 тысяч пехоты, колесницы и стенобитные машины. Потом еще подойдут войска. Мы все сделаем».

Помощник оракула: «Я все понял. Возвращайтесь с победой!»

Ассархаддон: «Никаких сомнений!»

После этого царь уезжает к войскам.

Идет штурм Сидона. Стенобитные машины бьют в стену, но безуспешно. В это время на городской стене готовится жертвоприношение. Встревоженный ассирийский военачальник смотрит на царя.

Военачальник: «Они готовятся звать своего Бога. Никому еще не удавалось с ними справиться...»

Ассархаддон: «Мы справимся. Мы здесь затем, чтобы пресечь святотатство и покарать отступников. Никакого Бога у них нет. Поставьте к стене большую машину. Нужно это заканчивать».

К стене подводится большая стенобитная машина. Машина бьет по стене очень сильно. По стене идет трещина. Помощник жреца на стене оступается и роняет ребенка за стену. Один из солдат ловит его и бежит прочь от стены. Со стены по ним стреляют лучники и ранят солдата в ногу, но тот, укрыв ребенка своим телом, продолжает его нести. Подбегают еще солдаты, и закрывают их и себя щитами.

Ассархаддон: «Негодяи! Бейте сильнее! Готовьтесь к штурму. Скоро стена рухнет. Жрецов и солдат в плен не брать!»

В безлунную ночь молодой жрец, выбравшись из подземного хода, спускает на воду спрятанную лодку. На лодке он гребет в море. Через некоторое время в море показывается темный силуэт корабля, на котором периодически появляется огонь.

Карфаген. На площади стоит большая металлическая статуя Молоха. Работники проверяют движение рук. Постаревшие жрец и его помощник заходят внутрь статуи.

Старый жрец: «Здесь будет жаркий огонь. Хозяин будет очень рад».

Помощник жреца: «Нам пришлось оставить свой город, но почитание Хозяина мы сохранили».

Инквизиция

Эльта-Сефотона, внутри машины. Рим, кабинет Папы Римского. Папа стоит задумчивый возле окна. Его секретарь сидит за столом и пишет документ. Слышно только окончание разговора.

Папа Римский: «... и казнить их путем сожжения, безо всякой жалости…»

Секретарь Папы: «Раньше мы помнится, рекомендовали обходиться с еретиками более гуманно...»

Папа: «Времена меняются. Мы сильны сейчас и могли бы поступить более снисходительно, но позволить им плодиться недопустимо. Прежний наш гуманизм результатов не дал, как ты, наверное, знаешь. Меньше их не стало. Так все стада могут разбрестись кто куда... Приходится идти на это».

Секретарь: «Милостивый свет, который мы представляем, может пострадать от жестокости в глазах...»

Папа: «Не твое это дело. Пиши что нужно».

Папа идет по кабинету к своему столу, секретарь следит за ним взглядом.

Папа приостановившись: «Совершенные.… Помнишь такое?»

Секретарь: «Конечно,… Долго с ними возились, все хотели миром решить.… Даже чудо не помогло…».

Папа: «Это Бог совершенный… Нам до него еще расти и расти… Вчера из канавы и уже совершенный. Что ему чудо – он же равен Богу… Апостольская… Апостолы помощники.… Это еще не сам Бог… Дальше и апостолов не нужно – они же совершенные…»

Секретарь: «А дальше – враг рода человеческого во главе всего…»

Папа: «Да, постепенно… Не сразу… Закончились аргументы.… Начали убивать – совершенные… Купились на слова.… Не ответь мы тогда – над нами сейчас бы смеялись. И над нами, и над верой, и над Богом тоже. Кто вы такие? Вы даже не можете себя защитить…»

Секретарь: «Может, высылку еще порекомендовать? Для не особенно упорствующих, например?»

Папа, подойдя к своему столу, оборачивается. Его лицо ожесточается.

Папа: «Как сказал, так и правильно. Нам дали эту веру, и мы должны ее сохранить. Конечно, это может стать традицией – но в будущем, я думаю, будет возможность это поправить… Не будут же они плодиться без конца…»