Внеучебная Практика

— Это как… статус, что ли. Модно, престижно. Старые магические рода завсегда купляют технику с нежитью, привыкли. Удобно, опять же: убери-подай, через кадавр-Сеть закажи, чего недостает, продукты долго хранятся, и вся техника десятилетиями служит – магический уход же. Ну так и простой народ сейчас повадился подражать, особенно кто пыль в глаза пускать любит, богатеи неблагородных кровей всякие. А гоблины, бруни и прочие бытовые тварины, они не всем подчиняются. Они кровь благородную очень уважают, служат ей беспрекословно, другим не так. Кормить их, опять же, питать, лечить когда-никогда, да и каплей крови поделиться, а всяку они пить не будут. Не игрушки они, — Куликов осуждающе покачал головой. — А кто об этом думает? Я Жильцов извлекаю, в приют сдаю, а технику переделываю под електричество и кристаллы, и продаю потом.

— Выгодно? — спросил Вележ.

— Не бедствую, — с гордостью сообщил парень.

— А чем кормишь? — продолжал допытываться форензик. — Кровушкой?

— Немного.

— Сам-то маг? Что за род?

— Из ведьмаков мы, деревенских. Не бог весть что умею, бормотульку на подъем тяжелого разве что наговорю, левитатную, да кровь еще подходит, для приманивания и магичества, — признался старьевщик.

— Бормотульку, — едва слышно хмыкнул Вележ, отходя и прогуливаясь вдоль рядов ржавого старья. — Левитатную. Не перевелись еще старородные… надо же.

— В каком состоянии был дом, когда вы забирали холодильник? — Богдан раскрыл футляр с планшетом и очень осторожно присел рядом с Олевским.

— В каком состоянии? — Куликов задумался. — Кухня пустая совсем. Трубы только.

— Больше ничего? — упавшим голосом поинтересовался Райяр. — Ну хоть что-то?

— Не-е-е, — старьевщик помотал головой. — Не помню я. Да мне что? Мне побыстрее вывезти. Дом пустой, хозяев нет, еды нет. Я скорей-скорей домой. Выманил Жильца на сухарь и каплю крови, покормил, в приют позвонил. И слава Белолике! А то тваринка совсем полудохлая была. Так вы, господа, с ним и поговорите! — встрепенулся Куликов. — Он у меня еще. В приюте сказали, пока не оправится, не везти. Голодно им там, спонсоры с помощью в этом месяце затянули.

— С гоблином? — уточнил Олевский недоверчиво. — Поговорить?

— Ну да! А что вам, впервой? Вон у вас голем славный какой! Я б не отказался с таким поработать! — Куликов подмигнул мне самым легкомысленным образом.

Я покраснела, а Антон Макарович недовольно прищурил свои ледяные очи.

— Показывайте вашу… тваринку, — строго велел вендиго.

… Гоблин был бы похож на крысу, если бы не нос грушей и висячие уши. Куликов бережно принес его из заваленного старьем угла. Холодильный сидел на столе, скрестив когтистые лапы, и внимательно рассматривал присутствующих умными глазками-бусинками. Из одежды на нем была детская распашонка с завязками сзади. Это придавало гоблину несчастный, больной вид. Существо просвистело что-то еле различимое, и Олевский построил над его головой вектор усиления голоса.

— Спасибо, добрый молодец, — прокашлявшись, гортанно проговорил гоблин. — Давно я с мега-магами не общался, поотвык. Не сыщется ли у вас, господа, пара капель крови для бедного страдальца? Изголодался. С трудом мысль плету, с трудом слово кую. А мага кровушка меня быстро восстановит.

Олевский со вздохом закатил рукав и поискал вокруг взглядом.

— Вот, — Холодильный вынул из складок распашонки большую иголку для шитья и… подул на ее кончик. Вокруг иглы обернулась и исчезла тоненькая ниточка голубоватого свечения. — Не боись маг, заразы нет. Дар наш таков – стерильность. У кого-то из нас – чистота, у кого-то – тепло, у кого-то – холод. Мое дело – вещи от порчи сохранять, особливо продукты, органику всяку, одним словом.

Олевский пожал плечами, сковырнул иглой жилку на запястье и сцедил немного крови в подставленную Куликовым пластиковую рюмочку для яиц. На лице Райяра отобразилось недвусмысленное «ох, ну и жесть!».

Гоблин припал к чашечке, двигая кадыком. Вылакав все до последней капли и пройдясь внутри рюмочки длинным лилово-серым языком, Холодильный довольно крякнул и облизнул алые губы.

— Полегчало! Ох, полегчало! Спрашивай, добрый молодец. Или недобрый, кхе-кхе.

Существо явно пришло в веселое расположение духа. Но как только Олевский принялся задавать вопросы, посерьезнело:

— Не видел я его лица. Не открывал он холодильник, никогда. И крови не давал. Ни запаха, ни крошечного следа – ничего не было. Хозяйка – да, потчевала, от чужого взгляда оберегала, потому я и спасся – не знал обо мне никто. Из знающих была хозяйка, из господ магов. Случилось что с ней?

Узнав о судьбе Светланы, гоблин опечалился:

— Жаль. Да только я не удивляюсь. Дорожка ей на Ту Сторону была проложена, еще давно. Мы такие вещи видим.

— Но как же так? — взволнованно вмешался Райяр. — В доме жил мужчина. Они были любовниками. И ни следа?

— Такие, как тот… и вот он, — Гоблин махнул головой на Олевского, — коли пожелают, следов не оставляют. Хладный он – такой, как ты, маг.

— Вендиго? — дрогнувшим голосом спросил Антон Макарович. — Из моего рода?