Вниз по темной реке

— Ну, Ланселот знает, как будет ревновать Гвиневра, если поймет, что он носит с собой памятный знак от Элейн, так что решает сражаться в маске. Турнир он выигрывает, но получает ранение. Элейн за ним ухаживает, и Ланселот пытается ей заплатить. Элейн впадает в негодование, и только тут рыцарь понимает: прекрасная леди его любит. Честно говоря — дурак дураком, — сморщился Гарри. — Потом он уезжает, разбив сердце несчастной даме, и та умирает. Челядь укладывает ее в лодку; туда же бросают письмо, где вся история рассказана в подробностях. Лодку с телом отправляют вниз по реке в Камелот.

— Да-да, припоминаю, — неторопливо затянувшись, подтвердил Джеймс. — Я читал отрывки этой истории в прошлом году, их публиковали в переложении на современный английский. Однако зачем убийце воссоздавать сцену из легенд времен короля Артура?

— Может, он писатель? Например, пытается перенести произведение в жизнь, — предположил Гарри.

— Что ж, не исключено, что преступник представляет себя Ланселотом, — задумчиво кивнул приятель.

— Или ненавидит красивых женщин — как тот человек в учебнике Карпентера, — добавил мальчик.

Я вдруг понял, что глазею на собеседников с отвалившейся челюстью.

— Боже, укрепи! История-то попала в газеты… У нас всего неделя, а потом Лондон накроет волна страха — скажут, что появился новый «Волк».

Мы замолчали, и Джеймс стал собираться.

— Тебе надо поспать, Корраван. Ты совсем измучен.

— Хочешь, оставайся у меня, — предложил я. — Вряд ли тебе удастся найти кэб. Час поздний.

— Мы приехали на больничном экипаже. — Он бросил на меня странный взгляд. — Ты разве его не заметил, когда подходил к дому?

Черт… Действительно, как я мог не увидеть карету с лошадью у своих дверей?

Ну да, допустим, выпил. Сейчас виски уже выветрился, и все же устал я так, что все плыло перед глазами. Уже полночь…

В постель я лег прямо в брюках. В шесть уже вставать — какой смысл раздеваться?

ГЛАВА 30

На следующий день я отправился в госпиталь. Подойдя к дверям, столкнулся с выходившим на улицу Флинном.

— Она уехала, — бросил репортер. — Еще вчера вечером. Мастерсон пока не появился, будет лишь через час.

Выходит, доктор Форсайт вовсе не собирался просто навестить дочь, а решил забрать ее домой. Черт… Как я сразу не догадался?

— Да что вас так беспокоит? — уставился на меня Том. — Она, слава богу, жива-здорова.

— Пока не могу сказать, — покачал головой я.

— Вы ведь знаете, что я мог сообщить в своей заметке больше, чем написал, — сказал репортер, сунув руки в карманы.

— Знаю, но прошу этого не делать. Обещаю, до вас никому не буду рассказывать о ходе дела.

— Этот случай может всколыхнуть Лондон, а то и всю страну.

— Почему вы так считаете?

— Что мы имеем? Респектабельная дама из среднего класса, странная попытка убийства… — пожал плечами Том. — Это привлечет внимание публики. А ведь после прошлогоднего суда над Скотланд-Ярдом народу требуется уверенность в своей полиции. Вчерашнее преступление в этом смысле скажется очень плохо, если вы его не раскроете.

— Поверьте, я чувствую то же самое. Не только я, но и Винсент. А если беспокоится шеф — значит, весь Скотланд-Ярд на ушах.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Флинн.

Мрачные слова Винсента все еще звучали у меня в ушах, и я невольно произнес:

— Вам не кажется, что в Лондоне зарождается новый, более жестокий тип преступника? Или это только мои фантазии?

Надо отдать Тому должное — мою реплику он воспринял серьезно.

— Боюсь, это правда. А что вы хотите? Огромное количество людей пытается поделить между собой блага, которых не так много.

Я ожидал от Флинна несколько другого и, что-то неразборчиво буркнув, направился к дверям.

— Скоро увидимся.

— До свиданья, — попрощался Том и вышел за ворота, придерживая хлопающие на ветру полы пальто.

Я вошел в больницу, где меня уведомили, что доктора Мастерсона раньше десяти не ждут. Смысла уходить не было, и я час с лишним беспокойно крутился на стуле у кабинета доктора, пока тот не появился в конце коридора.

— Итак, вы ее отпустили, — без экивоков начал я. — Считаете, что это разумно?

— Отец пациентки настоял на ее выписке, — пожал плечами доктор, открыл кабинет и, расстегнув пальто, продолжил: — Честно говоря, особой разницы, где приходить в себя, нет — за миссис Манро дома будет присматривать сиделка. Повреждений внутренних органов мы не обнаружили, ссадины и ушибы заживут. Сейчас ей более всего нужен покой.

— У меня вчера состоялся довольно странный разговор с ее родителями.

Доктор отвернулся, вешая пальто на крючок, и долго боролся с вешалкой, словно избегая моего взгляда.

— Ее отец сказал, что видит причину нападения на дочь в том, что она общается со всяким сбродом на улицах, — снова заговорил я. — И обвинил свою супругу, что она, дескать, этому потворствует. Случайно не знаете, что он имел в виду?

Усевшись за стол, Мастерсон крепко потер лицо и наконец глянул мне в глаза:

— Миссис Манро — женщина необычная. Дело в том, что ее с самой юности тревожат социальные нарывы.

— Вы хотите сказать, что наша пострадавшая занимается благотворительностью?