Вниз тормашками

Лариса почувствовала легкий укол профессиональной ревности. Она, разумеется, прекрасно понимала, что даже если бы ее «Чайка» была единственным рестораном в городе, то далеко не все бы стали отмечать свои праздники именно там — просто места бы не хватило, да и график работы был бы перегружен. При таких условиях конкурентов следовало бы выдумать, если бы их не было. Но все равно она немножко презирала людей, предпочитающих какие-то другие рестораны ее драгоценной «Чайке».

— Выпили, как водится, немало. Венька вообще человек стеснительный, деревенский, с женским полом как-то не сложились у него отношения, а тут дамочки к ним подсели. Ну, то да се, шуры-муры, короче, трахнул он одну из них. Вернее, это она его трахнула, но это уже мелочи.

— И давно это было? — уточнила Лариса.

— Почти полгода назад. Недавно первые симптомы проявились, он мне в приватной беседе пожаловался. Ну, я его к знакомому врачу и направил.

— Неужели сифилис? — не поверила Лариса. — Сейчас столько информации о вензаболеваниях, почему же он не предохранялся?

— Деревня! Понимать надо, пупсик! Но врач сказал — поскольку Венька обратился к нему на первичной стадии, его вылечат без проблем. Правда, лекарство такое мудреное он ему прописал… Ацетрасол, а по-другому — окси… оксифенюш… короче, начинается с «окси-», кончается: «-мышьяковая кислота». Мышьяком Веньку лечат.

— Мышьяком?! — переспросила Лариса. — А это не опасно?

— Нет, ты что! — возмутился Котов. — Иванов за свои слова отвечает! Он же лучший венеролог в Тарасове. В ацетрасоле минимальная доза мышьяка, так что ничего страшного.

«Точно, — подумала Лариса, — теперь все сходится! Если вспомнить Анжелику и ее мужа, графа де Пейрака, который, опасаясь отравления, каждый день трескал сладкие подушечки с минимальной дозой яда, чтобы организм привыкал, то ничего удивительного, что Белобрюшкин, слопав суп, не умер. Только нужно уточнить, действительно ли у него сифилис. По-моему, такая информация не разглашается? Даже Карташов вряд ли сможет мне об этом сказать».

Чтобы хоть немного развеяться и отвлечься, Лариса включила радио, угадав как раз на передачу новостей.

«Сегодня в ООО „Хреннинг“ произошло ЧП. Взорвался сотовый телефон одной из сотрудниц ООО — Елпенкиной Вероники, и как раз в тот момент, когда девушке позвонил неустановленный абонент. Коллега и подруга погибшей показала, что телефон не принадлежал Елпенкиной, ей его подарил неизвестный молодой человек. Подробности выясняются. А теперь перейдем к следующим новостям…»

— Во дела! — восхитился Котов, прищелкнув языком. — Опять взрыв. Е-мое, ну как жить в такой обстановке?

Лариса потерла виски и выключила приемник. И здесь ничего хорошего не могут сказать. Прав Котов — все время взрывы, все время кто-то умирает, хотя, надо сказать, весьма необычна причина гибели девушки — взрыв сотового телефона, причем телефона, ей не принадлежавшего. Зачем она его тогда брала? Скорее всего по незнанию, так как трудно себе представить, чтобы человек в здравом уме взял телефон, о котором заранее известно, что он начинен взрывчаткой.

Дома ее встретила Настя, прямо с порога заявившая, что она все узнала. Лариса, уже слегка подзабывшая, о чем она просила дочь, напрягла память и вспомнила, что действительно звонила Насте с просьбой узнать побольше о Виталии Глазове. Правда, с того момента произошло столько событий, что ее собственная просьба практически стерлась из памяти Ларисы.

— Да, я хотела бы узнать побольше о брате твоего кумира.

— Он для меня больше не кумир, — серьезно сказала Настя, присаживаясь на краешек табуретки и подгибая под себя одну ногу. — Он — сволочь!

Сказать, что Лариса была удивлена, значит — ничего не сказать. Она была почти что в шоке — настолько неожиданным оказался у дочери переход от горячей любви к Глазову к столь явной ненависти и презрению. И всего за каких-то полдня!

— Что он успел сделать такого, что ты его возненавидела? — поинтересовалась Лариса.

Настя угрюмо рассматривала сахарницу, стоящую в компании с симпатичным братцем-чайником.

— Ты сегодняшние новости слушала? — спросила дочь.

— Частично.

— О взрыве в «Хреннинге» знаешь?

— А при чем тут Глазов? — в груди Ларисы неожиданно разлился необъяснимый холодок. Она почувствовала, что связь между взрывом и Глазовым есть. Но какая?

— Я звонила Светке, — немного издалека начала Настя. — Хотела узнать о Виталии Глазове побольше, как ты просила, а она — вся в слезах.

— Почему?

— У Светки есть сестра Алена, которая работала вместе с этой несчастной Вероникой в «Хреннинге». Алена ведь тоже пострадала от взрыва. Перед тем как умереть, Вероника говорила с Аленой о том, кто ей дал этот телефон.

— И кто же? — уже догадываясь, каким будет ответ, спросила Лариса.

— Глазов! Ей подарил этот телефон Глазов!

* * *

— Подожди, я не поняла.

Лариса курила уже третью сигарету, пытаясь прийти в себя. Настя рассказала матери то, что узнала от своей подруги Светки, которой, в свою очередь, все рассказала ее собственная сестра.