Вниз тормашками

— Вот видишь, опять все в кассету упирается, а где она? Нету ее, да могло и вообще не быть! Вот ты говоришь, что девчонку чуть не придушили из-за кассеты, значит, необходимое нам вещественное доказательство уплыло в синюю даль в бандитском кармане.

— Кассета не влезет в карман, — неуверенно сказала Лариса.

— Да неужели? — хитро скривился Курочкин. — А если он все на диск перегнал? Диск-то куда угодно влезет! Сейчас такие карманы на куртках стали делать, что туда даже бутылку шампанского можно спокойно впихнуть!

— Ты преувеличиваешь.

— Ничуть. Опытом проверено. А насчет диска ты подумай.

Лариса нахмурила лоб, вспоминая день, когда она спускалась из квартиры Ласточкина и на лестнице встретила Михаила. Во что он тогда был одет?

«Кажется, во все черное, а на плече у него болталась черная куртка. В ней вполне можно было спрятать и диск, и кассету».

— Погоди-погоди, — вслух сказала она сама себе, — но когда же он успел спрятать кассету? Он ведь не мог…

— Кто? — Курочкин, похоже, решил, что это высказывание относится к нему.

— Михаил…

Курочкин изумленно воззрился на нее, но Лариса, ничего не объясняя, попрощалась и ушла, с трудом вспомнив, что она в больнице. Хорошо, что ее служащая гардероба окликнула, а то ушла бы как была — в тапочках и белом халате.

* * *

Вернувшись из больницы, Лариса целый час отмокала в ванне, вылив туда почти полбутылки ароматной, пахнущей клюквой пены. Лежа в горячей воде, Лариса занималась самым настоящим извращением, совершенно недопустимым в этом священном для любой женщины месте, — она думала. Она все еще ломала голову над загадкой, которую ей подкинула жизнь. Возникали и испарялись в нежном запахе ягод ненужные мысли вроде того: а зачем ей, собственно, теперь уже нужно это расследование, если, как сказал Карташов, ее отпечатки, загадочным образом попавшие на банку, были фальсификацией? С одной стороны, надо бы найти этого ублюдка, который вздумал вдруг спихнуть на нее дикий факт, что банку с ядом якобы принесла она и никто иной. Но с другой стороны — Аллах бы с ним, с этим ублюдком. Все равно справедливость восторжествовала.

Она вполне может расслабиться, лежа на специальной упругой подушке, которую приобрела в московском СПА-салоне для большей релаксации в ванне. Она может поехать завтра в ресторан и заняться отчетностью, так как вскоре ожидается проверка. Она может… Да тысячи дел, приятных и не очень, требуют участия в них Ларисы Котовой, но она все равно упрямо пробирается сквозь лабиринты собственных извилин по направлению к разгадке преступления.

«Ужасный у меня все-таки характер, — расслабленно думала Лариса, чувствуя, как кожа впитывает целебные экстракты, — если что попалось в руки, то уже все. Кранты! Буду анализировать до тех пор, пока не пойму суть».

Вот Михаил, например. Почему он скрыл от нее настоящую дату своего приезда в Тарасов? Она же все-таки не следователь.

«Но и не мать родная, — возражал ей внутренний голос. — С чего бы он стал тебе что-то рассказывать?»

— А как же его любимая девушка? Она ведь сама просила меня взяться за это расследование, — спросила у самой себя Лариса.

— Но может быть, он сам решил все выяснить? Почему бы и нет? В конце концов — он сильный, молодой и явно неглупый мужчина. И уж куда больше твоего знает о знакомых Дмитрия, о его интересах и прочих мелочах.

— Но я ближе к официальному расследованию, чем он, — спорила сама с собой Лариса. — Я могу ознакомиться с результатами какой-нибудь экспертизы, а он — нет!

— Вот поэтому ты и разленилась! Привыкла, что стоит позвонить — и все узнала! Потому и мозги у тебя замусорены официальными версиями, а как мыслить самостоятельно, ты уже забыла.

Лариса крепко зажмурилась, хотя не стоило бы этого делать — на глазах лежала маска от морщин, но против правды не попрешь — она разучилась вести расследование. Вот что значит три месяца беспрерывной ресторанной суеты! Мозги уж ни к черту не годятся.

— Надо что-то делать, — сказала она сама себе.

Лариса решила не откладывать дела в долгий ящик, а поскольку думалось ей лучше всего, когда информация была перед глазами, она дотянулась до сумки, которая висела на крючке, достала органайзер, ручку и принялась составлять табличку с тремя столбиками. В первом были имена подозреваемых, во втором — основные улики, в третьем — ее собственные мысли.

Через пятнадцать минут упорного рисования букв Лариса поняла, что наиболее подозреваемыми в убийстве Дмитрия оказались сразу трое: Антон Горелов, Виталий Глазов и Алексей Дарьин, несмотря на то что последнего уже не было в живых.