Внизу наш дом - второй вариант

   - Донных, с дистанционным взрывателем магнитного и акустического действия? С приборами кратности? - уточняю я на автомате.

   - Товарищ лётчик ещё и минный инженер? - интересуется капитан третьего ранга.

   - Шурик я, - отвечаю. - Просто Шурик. Страсть как книжки люблю читать. Помнится, в одной из них писали, что такие постановки разминировали торпедным катером, который на большой скорости гонял над ними, пока они все не срабатывали. Но много раз. Десятки.

   - А сколько в точности, не припомните?

   - Нет, не припомню. Это же цифры, а мне интересно про любовь.

   - Может быть, в книжках про любовь писали и про другие неординарные способы разминирования?

   - Бомбы ещё кидали. Донные...

   - Глубинные.

   - ...Может и глубинные, я в морских терминах ни петь, ни читать. Такие, на бочки похожие. С самолётов тоже проходы пробамбливали. Баржу с металлоломом таскали. Вроде, и всё.

   Капитан третьего ранга молча выходит, а его коллега продолжает наносить на карту значки, заглядывая в записи. Обстановка интересная - не из моего времени.

   Джурджулешти, рядом с которой устраивается мой полк, расположены на нашей стороне реки Прут у впадения её в Дунай. Мост отсюда ведёт прямиком в Румынию. Он не взорван и сейчас находится в руках наших войск. Все три десятка километров, отделяющие это селение от Галаца, тоже наши. Поэтому наскоро оборудованный аэродром полка находиться, пусть и в неглубоком, но в тылу. Не совсем ещё оборудованный - работы ведутся там, где нашелся луг достаточной протяжённости, чтобы можно было взлететь. Паранойя нашёптывала мне на ухо избегать мест, где хоть когда-то были малейшие признаки аэродрома - маскировка, вот лучшее ПВО, - твердил мне опыт. В наблюдательности и способности сегодняшнего противника к верным заключениям я не сомневался.

   Наши аргументы сейчас - скрытность и внезапность.

   Но главное - я вижу явные следы своего вмешательства в реальность - крупное соединение, именуемое ударным корпусом, силами примерно десятка речных броненосцев - мониторов рвётся вверх по Дунаю. Они что? Стянули сюда силы со всех речных флотилий? И катерников Черноморского флота? Вообще-то наши войска, распределённые сейчас по северному берегу Дуная, выглядят впечатляюще, правда, помечены они не как дивизии, и даже не как полки - сплошные батальоны. Зато много. Около двух десятков.

   - Товарищ Субботин! Хорошо, что вы здесь, - появляется Исаков. - Для вас готовят площадку рядом с Браиловом. Горючее уже завезли. Патронов для пулемётов тоже найдём. Нужно срочно перебазировать туда такую же группу, что и здесь.

   - Патроны для наших ШКАСов специальные. Должны быть на складах морской авиации. А вот для пушек...

   - Парамонов! - взгляд в сторону морского красного командира, что сосредоточенно пишет за столом, - разберись.

   - Лейтенанта Филимонова возьмите за жабры, - уточняю я. - Того, что лапотников побил. Он у нас по снабжению.

   - Снабженец - летчик?

   - Так ведь, как во флоте все умеют плавать, вот и в авиации все должны уметь летать, - пожимаю плечами я.

   Неожиданно, народ начинает хохотать.

   - Нет, ну не все подряд. Повариха и доктор у меня к этому совсем неспособные.

   - С вами не соскучишься, Субботин, - улыбается адмирал.

   - Летят! - в подвал врывается младший морской красный командир.

   - Кто, сколько, откуда?

   - Много, оттуда - взмах рукой, - немцы.

   - Разрешите идти, товарищ адмирал, - обращаюсь я к Исакову.

   - Да уж бегите, голубчик. Не смею вас задерживать.

   Удачно. Это оказались Хейнкели-111, сбивать которые мы умеем хорошо. Но прикрывали их опять же Хейнкели-112, с которыми очень хлопотно. Группу из двенадцати истребителей связать боем вчетвером удалось, а вот на бомбардировщиков нас просто не хватало. Если бы не подоспела эскадрилья Ахтямова, могли бы пропустить их к Галацу.

  

  

Глава 38. Рабочие моменты

  

   Сумерки. На катер грузят раненых. В их числе и Вася Ахтямов - его крепко зацепило, но доктор сказал, что в строй он вернётся. Вовремя заштопали - даже крови потерял не особенно много.

   - Неудобно-то как, Шурик, - жалуется он на прощание. - Дезертиром себя чувствую. И как я мог напороться?

   - Не казни себя, Ахт. Мы тут посоветовались, и я решил, что пуля эта была шальная. Может, что и своя. Хмырь как раз носом к тебе гасил того, что всё из прицела выскальзывал. От него могло прилететь.

   - То есть - был разбор? А пулю осмотрели? Её же, вроде, извлекли!

   - Извлекли и выбросили. Дунай, Дунай, а ну узнай, где, чей подарок? - пропел я насмешливо. - В общем - делай добро и бросай его в воду. Это я к тому, что дело житейское. Ты поправляйся, давай. И, как выпишешься, обратно сюда не спеши - просись на преподавательскую работу - сам видишь, одного москитного полка на всю армию мало - подготовишь личный состав, укомплектуешь часть - тогда и вернёшься. И не дёргайся там - я похлопочу, чтобы так и было.

   - А это ничего, что у меня есть своё мнение?

   - Оно у тебя неправильное, потому что сгоряча после боя и под действием наркоза. Короче - приступай к выздоровлению. Исполнять.

  

   ***