Внизу наш дом

– Выпускали один поохотиться в районе Пскова. Его специально наводили на «рамы» – так он их все посбивал. Сам знаешь, какая трудная это цель. Но за счёт высоких скоростных качеств новинки их пощёлкали, как семечки.

– Демьяныч работал?

– Он самый.

– Может, и я на что сгожусь?

– Тебе дорожка на фронт заказана – меня об этом строго-настрого предупредили. И испытывать новые самолёты запрещено.

– Реактивные с приводом на компрессор от поршневого мотора в отдельном конструктиве собирали?

– Да. Получилось громоздко. А что, в вашем варианте истории делали так?

– Не помню ничего подобного, Валерий Павлович. У нас даже на небольшом истребителе особого толку от подобной сборки не получилось, хотя ставили её не на москит, а на машину массой под три тонны.

– И горючего эти реактивные жрут просто жутко сколько! – вздохнул Чкалов.

Выйдя из кабинета командующего, я почувствовал себя озадаченно – октябрь сорок второго, а опыт боевого применения реактивного истребителя уже появился. Штаны бы не порвать от таких широких шагов!

Глава 63. Так что же творится на фронтах?

Странные дела творятся – судя по сообщениям радио и газет, на наших фронтах не происходит ничего существенного. Даже про бои местного значения не упоминают. Зато о сражениях в Югославии и Румынии повествуют красочно и многословно. Фашисты продолжают там наступать, но в сводках постоянно мелькают одни и те же географические названия – населённые пункты переходят из рук в руки с завидным постоянством. Вообще-то местность в тех краях гористая, сложная для ведения наступательных действий.

– Думаю, немцы рвутся к Варне, – заключает Мусенька, прочитав очередную сводку. – Ходили слухи, что через неё американцы поставляли Гитлеру ближневосточную нефть.

– А я читал, что Германия гнала бензин из угля.

– Раз читал, значит, гнала, – кивает моя славная. – Но, наверно, дело в мощностях заводов – они ведь не в одночасье строятся. Судя по всему как раз сейчас бензиновый голод, в результате потери источников нефти в Румынии и отсечения поставок через Болгарию, достиг своего максимума.

– Хм! А не этот ли момент является самым подходящим для решительного наступления? – свой разговор с товарищем Сталиным я супруге пересказал, поэтому она прекрасно меня поняла.

– Октябрь на дворе. Дожди, дороги развезло. Разве что на юге сейчас более-менее сухо. Но там противника и нет, – разводит она руками.

Мы сидим в нашем доме под Горьким у тёплого бока протопленной печки и лепим пельмени, поджидая с работы маму и старшую из Муськиных сестёр. Младшая уже вернулась из школы и послушно делает уроки.

– Дороги развезло, – бурчу я себе под нос. – Грязи по уши. Но ведь танки грязи не боятся.

– Не боятся, – подтверждает моя замечательная. – Особенно, если к месту применения их доставляют по воздуху.

В этот момент мой взгляд упёрся в неровность на боку печки и остановился.

– Ты этот сочень сам будешь защипывать, – буркнула Муська. – Ну, чего замер? Дошло до тебя?

Кусочек теста под моей скалкой достиг толщины папиросной бумаги – настолько обожгла меня догадка.

– Только ты никому не рассказывай, – подзудела супруга. – А сочень давай сюда, я сложу его вчетверо.

* * *

Наши предположения, те самые, которые мы даже не озвучили, настолько они были… захватывающими, начали сбываться уже на следующий день. И в совершенно неожиданном развороте. Сводка Совинформбюро принесла известие об освобождении восьми населённых пунктов. Названия эти нам ничего не говорили, кроме разве воспоминания, что в одном из них я когда-то делал пересадку с поезда на поезд. Потом мы долго ползали по карте, отыскивая эти малопримечательные на первый взгляд пункты. Отыскали три – это оказались узловые станции. Затем уже дело пошло веселей, и вскоре мы в атласе нашли все – тоже узловые станции. Располагались они в глубине вражеской территории. Пересечение движения по ним отрезало от железнодорожного сообщения достаточно обширный район на стыке Украины и Белоруссии и ставило под угрозу выступ, занятый противником, нависающим над Киевом с севера. Это как раз в то время, когда грунтовые дороги превратились в сплошную грязь, а шоссе… над шоссе, надеюсь, господствует наша авиация. И днём, и ночью.

Нет, я не стратег, но нетрудно представить себе, что у немцев началось интенсивное перемещение войск – высаженные в тыл десанты необходимо уничтожить. В такой ситуации очень многое зависит от действий командиров, начиная от уровня взвода, заканчивая дивизией. А в выучке сухопутных войск я понимаю немного. С другой стороны, год и три с половиной месяца войны – довольно серьёзная школа. Думаю, наши штабы разбираются в подобных вопросах и знают, что делают.