Внизу наш дом

– Читал я на неё представление. Подписал и дал ход. Шестнадцать сбитых – шутка ли! Постой-постой – написано – спасла жизнь командира полка. Твою, то есть. Стало быть, ты таскал её за собой из огня да в полымя. И шестнадцать раз подставлял свою голову, – Палыч посмотрел на меня укоризненно. – Понятно. Беру. А чего ты её хотя бы до сержанта не повысил?

– Старался не привлекать к ней внимания. Строгие нынче времена. А вообще-то, она готовый комэск. Фашистов рвёт, как Тузик грелку.

* * *

Что должны делать после разлуки юные супруги, оказавшись вдвоём в купе мягкого вагона? Правильно! Разговаривать об авиации. У нас с Мусенькой именно так и получилось. Откуда мы в этом поезде появились? Встретились в Одессе, слопали по мороженому, окунулись в море – и вот. Не стоит забывать, что капитан в эту эпоху – старший офи… красный командир. К нашим услугам военный комендант, которой без волокиты обеспечит как раз мягкий вагон.

В кассах – толчея и ругань. Многие стремятся уехать из Одессы, хотя, в целом, обстановка в городе ничуть не нервная. Разве что иной раз встретится колонна необмундированных новобранцев или проедет машина с ранеными.

Наше с Мусей положение даёт не только преимущества – есть и неудобства – купаться пришлось поодиночке, потому что пистолеты без присмотра не оставишь, то есть удовольствие было несколько разбавленным.

Дело в том, что не только меня, но и её тоже, отозвали в Главное управление ВВС, причём именно к начальнику. Мы единодушно решили, что нас очередной раз проверили, убедились, что и ночные бомбардировщики из учебных самолётов получились, и москитные истребители достаточно эффективное оружие, а не наш досужий вымысел. То есть предложенные схемы работают. А теперь пришла пора озадачить нас новыми проблемами. Естественно, в авиационной области. Вот и вытряхнули и меня и её из действующей армии. Поскольку приказ пришёл от самого главного военного авиатора – значит, он в курсе приключившегося с нами переноса сознания в прошлое. Только вот есть дополнительный вопрос. Почему он всё ещё при должности – я-то помню, кто был на этом посту в начале войны. Не Рычагов!

Мусенька, а она у меня большая книгочеюшка, пересказала из читанных ею воспоминаний адмирала Исакова случай, произошедший на совещании у Сталина, когда этот самый Рычагов в ответ на претензии, высказанные к нему из-за большой аварийности с самолётами, огрызнулся, что наши лётчики летают на гробах. После это вождь снял его с должности и отправил учиться в академию.

– Так что, Шурик, именно ты со своими УТИ-16, скорее всего, и сохранил этому человеку служебное положение – лётчики-то наверняка предпочитали отрабатывать задачи на них, а не на строгих в пилотировании И-16. Из-за этого и аварийности особо высокой не было. – Мусенька встрепала мне голову.

– То есть не обидел Сталин главкома авиации, послав за парту, – согласился я. – Но тогда мне непонятно, как вообще Рычагов столь высоко запрыгнул. Он же совсем молодой, хотя лётчик, говорят, отличный. С опытом войны в Испании. Но ведь у Сталина есть товарищ Чкалов, который вовсе даже не погиб. Почему он выдвинул другого, менее опытного?

– Думаю, Валерий Павлович достаточно часто спорит с нашим вождём по разным авиационным вопросам. Не забывай – ты много раз показывал Чкалову дурной пример, склоняя его поддерживать непопулярные в это время решения. Вот и пробежала между ними кошка.

Не скажу, что найденное объяснение можно считать исчерпывающим, но придуманная модель нас устроила. А тут чай принесли, мы достали снедь и приступили к приёму пищи.

Глава 41. Столичные впечатления

В Главном управлении ВВС нас почему-то сначала попытались приткнуть в какое-нибудь из подразделений, хотя направлены мы были прямиком к начальнику. Кто-то куда-то бегал или звонил, объясняя, что тут появились никому неведомые капитаны Субботины и что непонятно, куда их девать. Словом, возникло ощущение, что мы угодили в момент каких-то перемен – в высоких коридорах власти это всегда сопряжено с нервозностью, которая невольно передаётся подчинённым.

Наконец нас проводили в кабинет кого-то из кадровиков – ему в нашем присутствии принесли папки с личными делами, полистав которые, этот майор раздражённо заявил, что подобными вопросами должен заниматься сам командующий. Как будто не к нему нас вызвали! Понятно, что на сделанное заявление мы дружно промолчали и не тронулись с места.

– Вы ведь с фронта, – без вопросительных ноток в интонации произнёс кадровик несколько более миролюбиво.

– Так точно. А что, Павел Васильевич куда-то уехал? – поинтересовалась Мусенька.

– Боюсь, да. Во всяком случае, на его место назначен Павел Фёдорович Жигарев, однако в связи с занятостью принять вас сейчас он не может.

– Когда нам явиться? – На этот раз любопытство проявил я.

– Право не знаю. Думаю, вам не следует уходить прямо сейчас – хотелось бы узнать о событиях на Южном фронте от его непосредственных участников, – видимо, что-то из наших личных дел показалось этому человеку интересным.