Вновь

— Это не «спокойно»! Да, я ничего не хочу делать, но бездействие сейчас — самое сложное действие! Я вижу во всем этом перерождение, вынужденное и естественное не меньше, чем смена настроения погоды. Возможно, разница между нами сейчас лишь в том… Игорь, поверь и пойми, я верю в людей, в их благоразумие и способность адаптироваться, падать и вставать, закаляться во взлетах и падениях… а ты нет. Мы уже перешагнули через порог, дай людям адаптироваться так, как они умеют. Ты считаешь их зверем, лишь цепь на шее которого дает результат. Взросление не происходит под надзором. Когда я предложил отдать им Петю, я не хотел его смерти — наоборот, я верю, что люди будут лучше наших ожиданий. То будет испытанием, результат которого определит многое, и уже потом можно будет принимать решения.

Козырев молчал, мирясь с безысходностью, позволив Наставнику проявлять свой интерес.

— Где сейчас Бэккер?

— В ближайшее время он отправится на Опус, никакого Целестина. К взрыву он непричастен.

— Возможно, идея не самая лучшая. Отпустив его обратно, мы лишь покажем нашу покорность и их безнаказанность.

— Он не нарушил ни одного закона.

— А вдруг нарушил? Было полноценное расследование?

— Ты все так же ищешь жертву на убой.

— Я знаю, тебе важны эти люди, ты человек ответственный, в какой-то мере истинный идеалист, защищал чужаков больше, чем кто-либо в Монолите, и я понимаю почему. Тогда я понимаю, почему ты делал это тогда.

— Я уже сказал: одним все не закончится.

— А еще ты любишь повторять, что не любишь повторять. Я не могу не задать вопрос: Клот обвинил Монолит в строительстве армии роботов — это правда?

— Если у тебя ничего не получится, то применить подобное станет необходимостью.

17

Боль способна ломать даже самых стойких, низвергая все ранние достижения до жертвы в угоду прекращения нескончаемых терзаний. Сильнейшие могут стать пленниками живого яда внутри их тел, навсегда перевернув понятия добра и зла в объятии изобретательного истязателя. Бэккер никогда не считал себя сильным, скорее предпочитая грубую самокритику за слабость, несмотря на состав той или иной ситуации. И вот так уж вышло, боль сделала его не просто сильным — она стала этакой броней, державшей все его куски вместе и превращая слабого человека в сгусток раскаленного контроля. Сам он так и не придумал емкого описания формы этого странного существования. Хотя толком и не хотел, ведь каждый раз, когда боль прекращается, он сначала не просто рад этому, а мечтает забыть. Но вскоре просыпается голод, который медленно ломает его, как это часто бывает при зависимости. Нынешняя броня позволила ему вернуться в свою комнату без промедления или заминок, чуть ли не горделиво доказывая свою способность вновь сесть в уютный уголок среди мебели. Присутствующая темнота потеряла оборонительное свойство за ненадобностью. Каждая клетка тела защищена жгучей тяжелой болью, при этом мысли и чувства существуют где-то на другом уровне оценки, предоставляя удивительное своей гибкостью восприятие окружения. Данное состояние позволяет ему сжиться с чувством вины перед Настей. Бэккер не сказал ни слова дочери о подвиге отца, даже не встретился с ней и не поговорил. Она где-то там, скорбит и ненавидит, терзает себя в одиночестве… Он бы мог помочь, быть рядом, стать тем, кем на самом деле хочет… хотел стать опорой и защитником, тем, кто может применять слова «любовь» и «семья» без дополнительных значений или смыслов больших, чем заложено в сути этих определений. Но Бэккер не сделал этого по тем же замыслам, которые не позволяют ему вернуться на Опус. Второй шанс нельзя променять на то, что уже было в его жизни. Будь то прекрасная первая любовь или же ужасный материнский надзор — крайности его жизни ему не просто известны вдоль и поперек, они уже начинают раздражать своей ограниченностью развития. Знакомое многим чувство: место вроде бы и другое, но вот составляющие почти те же, следовательно, прослеживается закономерность, ассоциирующаяся с оставленным позади. Клот мертв, Петя в заключении, Андрей в больнице, Осколок… неужели уничтожен? Если так, то торговаться больше нечем, а Целестин стал недоступен, при этом участь самого Бэккера под вопросом. Броня боли позволяет выстоять под натиском фактов и начать искать решение взвешенно и стратегически. Шаг за шагом Бэккер должен что-то придумать, сломать шаблоны и создать совершенно уникальное, выходящее за паттерны и сценарии решение для его…

Внезапно броня дает трещину.