Вновь: слово свидетеля

— Я уже поняла, у вас тут своя непростая трагедия с Осколком и бардаком прыжков во времени, и при всем уважении я не хочу слышать эти истории. Надоело! Не для того я выживала в Монолите, чтобы сдаться. И не для того там погибли люди, между прочим, мой отец и мои друзья, чтобы сейчас вот так просто взять и жить дальше. Они погибли, пожертвовали собой ради победы над Варваром. Пусть они и не знали этого, но они верили в нас! Козырев верил в тебя не просто так, Люба! Наши с тобой жизни не стоят так высоко, чтобы оставить наших людей на гибель, как и весь Опус, куда этот Варвар наведается сразу же после того, как убьет здесь всех.

— Они уже умерли, Настя. Все уже случилось!

— Тебе какое дело?! Ты спас нас — спасибо, честно, спасибо. Но толку от этого, если мы будем лишь тенями остатков человечества? Ты столько отдал чтобы наши жизни медленно затухли, или чтобы мы сделать немыслимое вопреки этим вашим богам? — Настя более не желала спорить, полная решимости, она обратилась к Любе. — Я иду в прошлое, с тобой или без тебя.

14

Никаких голосов прошлого — лишь адаптивная стратегия с расчетливым исполнением каждого элемента, дабы реализовать весь потенциал того, к чему он шел по трупам посредством бесчеловечных решений. Петя отказался от человечности ради этого самого момента, подобравшись к противнику не столь физически, сколь интеллектуально. Нельзя дать эмоциям ни одного вздоха, нельзя даже сомневаться, иначе победить сверхсущество инопланетного происхождения будет попросту невозможно. Избавившись от слабостей, он наконец-то познает тот самый апогей обуздания судьбы, благодаря чему знает — если случится его поражение, то жалеть ему не о чем, ибо раз не смог превзойти Варвара сейчас, значит, нет смысла в реванше потом.

Петя успел приготовить допотопное оружие — щит и меч за пару шагов до нанесения первого удара кулаком, направленным прямо в голову. Кулак столкнулся со щитом, который выдержал натиск куда лучше, чем конструкция самой брони, вот-вот способной упасть назад из-за неправильно распределенного веса. Изначально его костюм был большим экзоскелетом, который модифицирован еще на Авроре для более безопасных раскопок, и лишь потом, благодаря Бэккеру, они добыли пластины и сделали новый слой обшивки. Петя знал: конструкция далека от идеала, но было проще начать с нуля, чем перестраивать то, что не задумывалось на долгую битву. Хорошо, что он почти не чувствовал тела к этому моменту, находясь запакованным уже целые сутки, отдавая команды мыслями, нежели конечностями. По сути, все, что нужно, — голова да легкие, так что потерять ту ил иную конечность он не боится, она ему не нужна.

Плита под ногами треснула, сотрясение Пети было сильнее ожидаемого, казалось, вот-вот начнется кровотечение. Несколько секунд ничего не происходило по взаимному удивлению: Петя свыкался с силой Варвара, пока тот положил ладонь на щит, познавая материал. Совершенно невзначай, забыв, кому принадлежит и для чего используется кривой щит, Варвар подтянул его уже двумя руками ради более четкого визуального изучения. Момент этот длился секунды четыре после удара, чего было достаточно, дабы Петя успел выставить правую руку назад для разгона и воткнуть острие меча в тело Варвара. Попытка была почти успешна — левая рука Варвара успела схватиться за лезвие прямо перед тем, как то соприкоснулось бы с местом, где у человека расположены почки. Величественное по своему поведению существо медленно повернуло голову и взглянуло на меч, после чего гипотетический взгляд более внимательно осмотрел всего Петю, продолжая держать крепким хватом оба орудия. Петя же занимался тем же самым — рассматривал этого инопланетного бога так близко, как и думать не мог, по-хорошему удивляясь его броне или коже, казавшейся живой. Как бы он хотел увидеть Варвара при обычном свете, а не через разные фильтры его шлема! Более того, совершенно отсутствовало доказательство злого умысла или же личного гнева Варвара в адрес нарушителя спокойствия, не говоря уже об отсутствии примитивного страха или осторожности. Варвар, казалось, воспринимал Петю скорее в меру интересной игрушкой с проявлением малой свободы воли.

Этот фрагмент тесного контакта казался Пете чем-то нереальным, этакой точкой полного принятия правильности пройденного пути до этой встречи, которой никогда бы не было, если бы не Бэккер, описывавший Варвара проявлением вселенского зла… Доказательств этого ярлыка Петя пока не видит.