Внучка берендеева. Третий лишний.

Но не то, что сами - залог чужой жизни. Мена... черная чума? Проклятье? Пожар и болезни... царевич уцелеет, а кто-то да уйдет.

- Да, некоторые умерли, чтобы мой сын выжил. А других убила не я... если бы не боярская жадность, крови бы пролилось много меньше. А еще я привязалась к этим мальчишкам. И мне действительно не хочется, чтобы кто-то из них умер. Но и отменить заклятье не в моих силах. Быть может, в книге отыскался бы способ, но... я не хочу вновь видеть ее.

Тварь смотрела снизу вверх, и теперь в желтых глазах ее виделось Арею что-то донельзя человеческое. Мол, ты слушай и думай, сколь опасно связываться с древнею волшбой.

Возьмешь в руки и не отвяжешься.

- Я знаю, что книгу утащила одна из его девок, отдала Милославу на хранение. Только ведь он был слишком любопытен, чтобы не заглянуть в книгу. Полагаю, тоже говорил себе, что это все - исключительно науки ради... что он лишь изучает... пробует, и вправду ли эффективны древние заклятья. Одна проба, за ней и другая... он увлекся.

Она ведь разумна, эта собакообразная тварь.

Откуда взялась?

Подгорная, как и та, которую Арей изгнал? И хватит ли его новообретенных сил, чтобы справиться с этой? Нет, он не собирается вступать в борьбу, причин пока нет, но исключительно теоретически?

Тварь усмехнулась: попробуй.

- Все считают меня виновной... конечно, Милослав ведь книжник. Добрейший человек, никогда-то ему власть не нужна была. Как же смог он смуту затевать? Ложно обвинили. Казнили... если бы я побоялась измены, казнили бы не только его... знаешь, кто донес?

- Откуда?

- И вправду, откуда тебе... супруга его. И в монастырь она ушла доброю волей. Она терпела его увлечения. И то, что он изменился, сперва списала на новое открытие. Он всегда желал совершить что-то этакое... но несмотря ни на что, ее любил. Она ведь, как и я, бедного рода. Не пара царевичу. И благословение царское на женитьбу Михаил долго пытался получить. Отец надеялся, что перегорит эта любовь, а ее на годы хватило. Завидую. Но как бы ни было, он вдруг стал называть жену идиоткой. Она и вправду не больно-то в магии разбиралась. Была недалекой, может, глуповатой, но... он ведь видел, а все одно любил. А тут вдруг идиотка. Она стерпела... в доме стало неспокойно. Шорохи. Шелест. Домовые ушли, а куда - никто не знает, зато крысы появились. Не люблю крыс. Страшные.

- Они магию чуют.

- Чуют. И эта их манила. Его жена пыталась поговорить, образумить, поняла, что муж ввязался во что-то, с чем не справится сам, но получила пощечину. Она не нашла ничего умней, как пригрозить, что пожалуется мне. И была посажена на цепь. И просидела там три месяца. За эти месяцы она многое увидала... не знаю, как сохранила разум. Мне жаль эту женщину.

Арей кивнул.

Жаль? Способна ли она, сама заглянувшая в проклятую книгу, испытывать жалость? Но в одном она права, книгу следует отыскать и уничтожить, пока не поздно.

Если не поздно.

- Ей удалось передать записку. Те, кого Милослав нанял, предпочитали работать за золото, а у боярыни оставался отцовский браслет. Дальше... мы не стали поднимать шума. Одно дело - смута, а другое - запретная волшба. Ведь Милослав, как ни крути, царского рода. И все, что он делал, так или иначе сказывалось на семье. Нет, невозможно, чтобы простой люд узнал правду. Да и не всем боярам ее сказали... дом вычищали. Спроси у своего наставника, он спускался в тот подвал. Он видел... магия требует жертв. И Милослав не чинился их приносить... сначала старики. Потом молодые и полные сил. Потом... чем больше в человеке жизни, тем выше цена. Чем тяжелей он с этой жизнью расстается...

- Я понял.

- Милослав дошел до детей. Его бы судили тайно, и те, кто стал его судьями, узнали бы правду, но... он не пережил ночь. Сила, которой он воззвал, взяла свою плату. Его супруга попросилась в монастырь... дочери... я предлагала ей остаться с ними, но она боялась даже подойти к этим девочкам. Все твердила, что ее девочки умерли, а эти...

...девушка, которая тихо плакала на лавке, была живой. Арей слышал, как бьется ее сердце. И страх ее чуял, и отчаяние. Разве можно подделать отчаяние?

Выходит, что можно.

- А Илья?

- Его отец отослал. То ли предполагал, что увлечение его не безопасно, то ли не желал делиться... мальчик чист. А с девочками... первым моим порывом было избавиться от них. Но семеро жрецов сказали, что не видят в них зла. И магики не нашли ничего, кроме небольшого истощения, которое, если правда, что мне рассказывали, вполне объяснимо. И отпустить бы их, но...

- Вы жрецам не поверили?

- Отчего ж, поверила... они не лгали, не видели нужды. Я же просто чувствовала, что не все так просто. И отпущу... кого отпущу? Людей? Или тех, кто лишь кажется человеком? Нет, Арей, я оставила их при себе. И поверь, не обижала. Боги не дали мне иных детей, кроме тех, кого я вынуждена была пригреть. И если мальчиков я полюбила... не усмехайся, боярин, я тоже способна любить. По-своему.

Только с этое любви никому не легче.