Внучка берендеева. Третий лишний

Да бояре, как я поняла, не матюкаются, ну, чтоб по-простому, а как оно по-боярски, того Егор не ведал. А может, ведал, но при мне знание сие не показывал, стерегся.

— За спесь твою, Егорушка. — Еська растянулся на траве, носом в проросший куст уткнувшись. — А вот что любопытно… если верить Фролу, то наша Марьяна Ильинична с огнем не управится.

Он пальцем в стебелек ткнул, и кустик затрясся, закачался.

— Ильюшенька, поправь, если вру… ведь человеку, который с сырой силой играется, амулеты как таковые не нужны?

— Классические — нет. — Ильюшка ягоды собирал деловито.

Вперится в куст, пальцем потычет, будто пересчитывая — сразу видно, хозяйственный, — а после аккуратненько одну за другою снимал.

Брови насупит.

Губами шевелит. Переучет ведет, стало быть.

— Любой предмет естественного происхождения может быть использован в качестве базового элемента. Одни больше годятся, другие меньше.

— Ага… — Лойко ягоды собирать не спешил. Сел, корзинку меж колен поставил. Палец в ухо сунул и крутит. Мозга у него свербит?

Или он так, чтоб мысля легче шла?

— Значит, могла она с огнем…

— И с огнем, и с водой…

— Ну, если огня — как этого куста…

— С живой материей работать сложнее всего, — подал голос Емелька, и когда к нему повернулися, покраснел. Я уж поняла, что робок был царевич, стеснителен. И волновался зело, ежель случалась нужда пред всеми говорить. Вона, давече Фрол Аксютович вопросу ему задал, так Емелька хотя ж ответу и знал, но стоял.

Краснел.

Запинался. Еле-еле из себя выдавил. И ныне вот…

— П-пишут, что… что в живой м-материи искра Б-божини… заложена… как чему… в к-какой срок. С-семя, ежель раньше п-прорастет, п-погибнет… и п-потому сдвинуть все… с-сложно. Много сил п-потребуется. Куда больше, чем п-просто стихию заклясть.

Емельян смолк и взгляд в корзинку вперил.

— Ильюшка?

— Не знаю… — задуменно произнес тот. — Я никогда сырой силой не интересовался, способности не те. И опасно это… мне отец рассказывал про… одного студиозуса… то есть ему дядька говорил, а отец уже мне, когда я магией заниматься стал. Дар пытался развить. Интересно было… всякое… а некоторые эксперименты опасны.

Он уже половину корзинки набрал.

А у меня на донышке самом. Заслухалася. Нет бы мне, как прочим, и слухать, и собирать, а я сижу сиднем, рот раззявила, только мух таким и ловить.

Верно говорит Люциана Береславовна.

Несерьезная я.

То и дело отвлекаюся. Только ж я не нарочно! Я вот пытаюся учить, и учу, и думаю… я ж не виновная, что мысли мои, будто коровы на поле разбредаются, одна к лесу, другая к озеру, а третяя и вовсе овраг ищет, чтоб сховаться. Вот и вновь…

— …в Акадэмии… давно уже… парень учился. Никодимом звали… он боярского звания был. Богатый. Гордый. И все хотелось первым стать. А не получалось… тогда-то Фрол наш… он был лучшим. И очень это Никодиму не по нраву было. Фрол-то из простых… только как ни тужься, а из шкуры не выскочишь. Тогда-то Никодим и нашел в библиотеке упоминания о сырой силе… о том, что магики в стародавние времена только с нею и работали. Напрямую. И могущественные были, не чета нынешним. Решил, что тоже станет…

Я ягоды рву.

Укладываю аккуратне — не приведи Божиня, подавятся — тогда-то и корзинку изгваздаю, и перед Марьяной Ивановной опозорюся. Она же вмиг до бабки донесет. И та зудеть станет, что разленилася я, что не об учебе думаю, но про глупости всякие.

И что, коль нету во мне таланту, то и нечего место занимать.

Вот же ж, дух проклятый из бабки вышел, а дурь осталася. И как ее лечить? Ой, мнится мне, что от дури бабьей лекарства во всем мире нетути…

— Он научился работать с сырой силой. Сам. Без подсказок… без учителей… и сошел с ума. — Илья повернулся к другому кусту. — Однажды пришел и вызвал Фрола на поединок. А когда тот образумить попробовал, Никодим и бахнул сырою силой… отец сказывал, что последствия вся Акадэмия разгребала… тогда едва крыло все отстраивать не пришлось… пятеро студиозусов погибли. Многие ранены были… а сам Никодим сгорел, не справился с откатом… а еще эхо такое пошло, что со всей округи мертвяки повставали. Шуму было… вокруг столицы-то кладбищ полно… на Акадэмии защита имеется, но и она не выдержала, разлетелась от удара.

Ильюшка снимал ягоду за ягодой.

Приноровился.

И так ловко у него выходило, будто бы всю жизнь свою он только этим и занимался.

— Отец сказал, что тот парень был по-своему гениален, если сам, без подсказок, методику разработал… уникальную… потом ее по записям его восстановили. И убрали…

— А куда убрали, тебе отец, случайно, не сказывал?

— Нет, да я и не спрашивал, — повинился Илья.

— Это ты зря… нам бы пригодилося… — Лойко поднялся и кое-как отряхнул портки, изгвазданные что соком черноягодника, что давленою травой. — От представь. Идет на нас войско вражье… а я руки к небесам воздел.

— Героически, стало быть?

— Ага… героически… — Лойко руки воздел и пробасил: — Стойте, тати, нет хода вам в Росское царство…

И громко у него вышло.

А Еська, на кустах поерзавши — от мало его покрасило! — тонюсеньким голосочком ответствовал:

— Так мы уже туточки, боярин!

— Вы — это кто? — уточнил Ерема.