Внучок

Андрей в последний раз обвел взглядом комнату. Белье на постели свежее, темно-красное. Его не видно под скользким клетчатым покрывалом. На столике в углу — блокнот, рабочий планшет и огрызок карандаша. Стул выдвинут… Скучно. Неинтересно. Вид из окна неважный — дедов цветник. Он щелкнул пультом: пляж, лес, лунная дымка… вот оно!

Тени в комнате приобрели синий оттенок. За стеклом — дождь и темный неоновый город. А если со звуком? Капли барабанят по подоконнику, визжит сигнализация автомобиля. Теперь потише… отлично. Ей нравится ретро.

Вдоль позвоночника пробежал электрический разряд. Зрение на мгновение помутилось, и Андрей сорвался за стол. Сжал зубами пластмассовый кончик карандаша. Глубоко вздохнул. Коснулся бумаги грифелем.

Я вижу дождь. Любая красота

Касается смотрящего, и только.

Приливы. Ветер. Космос. Пустота —

Замеченные, принимают стойку.

Творение моих открытых глаз

Мне одному поручено вначале.

Лежит Земля на звездном покрывале,

Но свет её не долетит до нас.

Всё. Андрей откинулся на спинку, переводя дыхание. Перечитал. Вроде, ничего. Захотелось сфотографировать и послать стишок Аньке. Нет, рано. Потом, когда одни будем, прочту.

— Уснул там? Андрюшка, иди помогать, — дед стоит в дверях. Давно, интересно? — Чего это ты?

— По работе, надо было… — Андрей захлопнул блокнот.

— Я ужин заказываю. Надо, чтоб ты одобрил.

Ужин, точно. Положив карандаш на обложку блокнота, Андрей поднялся. В самый-самый последний раз посмотрел в комнату и закрыл дверь.

***

Вечер превратился для старика в пытку. С первой минуты, как высокая белокурая девушка, сбросив дорожный скафандр, кинулась обниматься с Андреем, Дубровский ждал. Чувствовал: должно что-то случиться.

Вот она отстраняется. Тонкие белые пальцы перебегают с лопаток Андрея на шею, затем на грудь. Открывает глаза. Ну же. Что там?!

Мелкие белые искорки — светодиодный потолок отражается. Ничего больше. Или?

Андрей улыбается, говорит. Дубровский кивнул невпопад. Неужели она не видит ничего? Не чувствует.

Он должен остаться со мной. Обязан. Хотя бы тем, что я его сотворил.

За столом молодые постоянно смеялись, шутили. Старик не понимал, о чем, да и не слушал толком.

— А помнишь, — Анна поставила пустой бокал на угол. Провела вдоль губ сложенной салфеткой. — Помнишь, я тебе рассказывала про новые «Чегеты»? Их, короче, всем сейчас раздали…

— Какие «Чегеты»? — Андрей повернулся к невесте. Не понимает.

— Ну, как. Я тебе все уши прожужжала. Новые тачтейблы для визуальщиков. Русские.

— Не было такого… Точно?

Вот оно. Дубровский уставился на розетку с маринованными грибами. Он не знает. Не может знать. Что сейчас будет…

— Да точно! Совсем ты заработался, потом обсудим. В общем, Борис Дмитрич, — Дубровский вздрогнул. — У меня для вас есть подарок. Минуточку.

Не заметила. Не поняла. А потом? Всплывет же. Он будет спрашивать. Что я скажу?

Девушка выбежала в коридор. Вернулась со свертком.

— Держите. Или нет, я сама открою… Вот, надевайте.

— Что это? — Дубровский рассматривал паутинку из проводов. — Давление мерить?

— Надевай, деда. Мы уже давно решили. Чтоб ты не скучал.

Аня помогла Дубровскому натянуть странную шапочку.

— А это пульт. Для управления чудесами, — Аня расплылась в улыбке. — Я сама программировала!

Щелк.

Воздух в гостиной задрожал, качнулся. Боковым зрением старик заметил какое-то движение. Слева, на диванчике.

Женщина в голубом платье. Улыбается и машет.

— Видите что-то особенное? — Аня поправила уголок паутинки, и женщина стала четче.

— Ви… Да… Женя. Дочка! Привет! — Дубровский приподнялся со стула.

— Она пока не разговаривает, я успела только образ прошить. У Андрея списала. А речь, голос — еще доделаю. Вам нравится?

Дубровский наклонил голову, чтоб не смотреть. И чтобы они не видели его глаз. Хотелось стряхнуть паутинку. Порвать ее и растоптать.

Ненастоящая Женя смеется над ним. Гляди на меня, говорит. Это ради меня ты позволил сотворить Андрюшу? Чтобы я не плакала?

— Я пойду… — Дубровский неловко потянулся к шапочке. Женька мигнула напоследок и пропала. — Пойду. Всё хорошо.

В голове тяжело бухает кровь. Он с трудом дошел до постели и, не раздеваясь, лег.

— Блин, из-за меня твой дедушка расстроился, — Аня уткнулась Андрею в плечо. — Сильно обидится?

— Брось ты. Он вообще странный в последнее время. Может, возраст… Захар, убери со стола, — Андрей погладил её по волосам. — Ты спать уже хочешь?

Она потянулась. Ноготками провела по петлям на свитере. Андрея бросило в жар…

Самовар им так и не пригодился. Захар слил воду, разобрал его и уложил в кладовой. Прибрался в гостиной. Мимоходом просканировал нейроинтерфейс-паутинку — тонкая работа.

***

— Деда, смотри, какой высокий змей!

— Не высокий, а высоко летит. Держи крепче!

Начало мая. Трава еще не выросла по колено. Солнце то ныряет за облака, то слепит, даже сквозь темные очки.