Внук Бояна

— Село великое. Спокон веку стоит. А людей счету нет.— Епифан слегка улыбнулся, но тут же погасил улыбку. — Что ни горемыка — то и наш, что ни холоп, то и мой. Бездольные собираются в нашу окраинную волость. Но у нас и торг есть. Умельцы продают свое искусное: седельники, лучники, кузнецы по меди и серебру. А живем тревожно: Пронским князьям все недосуг добывать да помочь нам, сами грызут»ся. А соседние князья и бояре с закатной стороны рвут нашу землю, оброк требуют. Мы от Резани оторвались, а к Пронску не приросли. Кабы свой князь был — защитил бы. А нам недосуг биться с соседями, когда пострашней враг рядом—половцы.— Бородач вдруг посуровел и, окидывая взглядом друзей, снова спросил: — Ну, а кто же вы будете? Отколь, удалые молодцы?

Ярослав и Юрко назвали себя. Бородатый богатырь неожиданно радушно подхватил:

— A-а, меньшак пронский! Слышал, княжич, про твою удаль в боях с погаными. Да я и сам поглядел на воинское искусство твое и содруга твоего верного. Если бы все так владели мечом — не соваться бы к нам злым ворогам. — Епифан широко улыбнулся, взмахнул рукой: — Э-э, была не была — и князьям найдем дела! Слушай, княже, не примешь ли за труд побывать у нас, поглядеть на волость нашу Донскую? Не найдутся ли у нас с тобой дела общие?

Юрко хоть и обрадовался: это доброе начало их родной ду* мы, но виду не показал, спокойно кивнул княжичу и сказал-:

— А что, княже, не росток ли это великого? Едем? Ярославу понравилась решительность Епифана, и он согласился поехать посмотреть неведомые селения. Земля-то, наверное, пронская! Когда-нибудь ехать надобно! Да и вдруг этот неродовитый вожак держит в руках широкую граничную с Диким полем окраину? Взять бы все это в свои руки! Попытаться создать свою волость княжескую. Не беда, что там есть и беглые холопы. По законам «Правды» Ярославовой беглецов надо насильно водворять на место. Но там же дикое лесное урочище. Пусть расчищают леса, выжигают пни. Пусть каждый пашет, а коней у половцев отобьют. Так и пойдет жизнь, народятся свои дьяки и бояре. Да и чем сам атаман не боярин? Одень-ка его в бархаты!

— Я не прочь, — ответил Ярослав. — Люблю смелых и тех; кто крепко решает своей головой. Поедем к твоим храбрым селянам!

— Так тому и быть!— поддержал Епифан, спешиваясь. Подтянул подпругу для дальнего пути, и все воины опробовали “седла.

Ярослав отправил свой отряд в Пронск с известием, что двигается в Донскую волость — пусть братья не тревожатся. Надо же знать все свои земли!

В пути не молчали. Епифан рассказывал, как он был каменотесом во Владимире, резал палаты белокаменные. На постройке храма высекал узорчатые карнизы. Дивные умельцы вырастали вкруг него, его ученики, они за него были готовы в огонь и воду. Но случился неурожайный год, и бояре, купцы стали продавать хлеб втридорога.

Возмутился народ таким негожеством. Ведь Христос учил: все люди братья! А тут бояре главные хозяева земли — идут против божьего учения, раз дозволяют такую жадобность!..

Епифан повел своих каменотесов на княжий двор искать правду, но великий князь Всеволод Юрьевич выпустил на них старшую боярскую дружину, искони ненавидящую чернь. Были они все в железных кольчугах. Много холопьих голов тогда было срублено. Епифану удалось бежать вместе с каменоломами в придонские леса на вольное и опасное житье окраинцев Руси. Те давно укоренились тут и считали землю своей, дедовской. Вольные оратаи выбрали его атаманом. Теперь он разрешает всюду селиться беглым людям из любого края Руси. Что ни больше народу — то и трусливей враг, есть кому биться за семьи свои. А беглые — храбры, они к бедам привычны. Им терять нечего...

— Большая твоя жизнь и многозначаща, — проговорил Ярослав.

— Будет и твоя жизнь, княжич, не малой, коли полюбится тебе наша волость. Полюби нас вчерне, а вкрасне — всяк полюбит.

Ехал Ярослав между Епифаном и Юрко и думал: «Посмотрим, что за люди. Если земля пронская, отдадут ли ее братья- князья? Что, если взять самому? Принять княжение! Навести княжой порядок...»

В лесах дремучих

Давно скрылись за перевалами засеянные пронские поля, начался дремучий лес. Шла сквозь чащобу и лесные дебри едва заметная дорожка. Ветви могучих дубов сплелись в вышине, зеленая листва закрыла небо. Внизу —зелёный полумрак. А на опушке — сухие дерева, давно подпаленные степным пожаром. Коршуны да черные вороны на высоченных голых вершинах дремлют у самого неба...

День они ехали, второй — все леса и степи. На третий день перелески пошли, кустарники, а меж ними земли черные, урожайные,— травы чуть не в рост человеческий. Здесь из зерна пшеничного вырастают два колоса. Встретится польцо, хлеба на нем так густы — перепелке трудно вырваться...

Когда начало темнеть, дорога словно врезалась в узкое лесное ущелье: по бокам черными скалами стоял непролазный густой осинник, а дальше протянулась болотистая топкая низина, по которой и знаючи трудно пройти.

— И сюда враги заходят? — спросили у Епифана.

— Когда погонятся за человеком. Тут же недалече жилье.