Внук Бояна

Галай не спеша рассматривал каждую вещь и отбирал то, что ему обещало наживу. Дела его шли удачно. Он выгодно выменял пленников у Беглюка на отрезы дорогих тканей, и хан остался доволен, даже согласился с купцом, что торговля — занятие, достойное великих мира, хотя военная добыча все же несравненно заманчивее. Хан пригласил купца остаться в становище, жениться, пока он здесь, на половчанке и вести торговые дела. Купец уклонился от прямого ответа. Тогда Беглюк посоветовал ему погостить до осени и обещал давать Проводников для каждого каравана, идущего в путь к морю и обратно с новыми товарами. Выгода была явная, и Галай согласился.

Князь Асап сидел на подушке в стороне от них, следил за медленными и важными движениями купца. Рука у князя была на перевязи, он морщился и ворчал:

— Этот певун чуть не перерезал мне жилы. На что бы я тогда был годен?! Сидеть у костра, видеть, как батуры собираются в поход, и чувствовать, что напрасно клокочет кровь?

— Был бы караульным у старушек! — проговорил Турог.— Но кто мог подумать, что проклятый урусит так завидно владеет мечом?

Купец оторвался от беличьей шубки, приоткрыл заплывшие глаза и сказал:

— Я хотел и его выменять у хана, но хан сказал, что любит небывалое и сам хочет приручить русича. Он забыл, что сокола не заставишь плавать.

Турог усмехнулся и, нагнувшись к брату, шепнул:

— А не продать ли бойкого гусляра этому жирному сурку? Он хвалит его, он даст много добра. Ведь урусит — твой пленник!

Асап от удовольствия щелкнул языком, прищурился.

— Моя добыча! — воскликнул он, ударив себя в грудь и добавил: — Хотя и Кащеря помог.

— Возьмем певуна ночью, так что никто не услышит, — продолжал нашептывать Турог. — Все будут думать, что урусит сбежал.

— Мы отберем у хана мой подарок?

— Так и нужно. Хан жаден, как и все старики. Он даже не дал тебе ничего за этого певуна-русита... Одарил куском мяса! Ха! Награда!.. Э-э, что тебе хан! Их теперь столько развелось в Дешт-и-Кыпчак — степи не хватает! Уже и говорят на разных языках — не поймешь, о чем речь ведут, какому богу молятся. Разброд пошел. А старый хан не вечен. Тогда мы, тайные батуры Смерти, выберем тебя властелином всей Дешт-и-Кыпчак. Ведь был же когда-то единый хан кипчаков? Перед ним трепетала Византия и все люди закатных стран. И ты будешь таким всесильным ханом, с тобой мы завоюем все Резанское княжество. А там и все земли, до самого крайнего конца, где начинается вода.

Асап усмехнулся: еще не пришел черед, хан еще силен! Пристально посмотрел на купца и сказал:

— Султаны за морем любят потешников. Там ты променяешь гусляра на золото?

— Я подарю его самому императору.

— И тот осыплет тебя милостями? Будешь придворным купцом? А что я получу от тебя?

— Достойное князя! Ты — батур из батуров, получишь желтый оксамит — рытый бархат. Он светится, как солнце, из него шьют себе платье и наши цесари. Это будет достойно князя Асапа Непобедимого.

— А мне? — вмешался Турог. — Человек не ходит на одной ноге.

— Пусть будет так! — решил Асап. — У головы два глаза — куда смотрит один, туда и другой.

— Русич должен быть невредим, — предупредил Галай.

— Будет так! Но пусть сегодня светящийся бархат принесут нам. А певца, клянусь мечом, ты получишь в любое утро, как только соберется в путь твой первый караван. И да покарает меня земля и небо, если слова мои уйдут на ветер!..

Купец не скупился. Турог хотел было выгодно запродать ему своих рабов, но тут у кибитки послышался шорох. Вошел ханский лекарь, подозрительно оглядел всех.

— Я пришел сделать перевязку, — сказал Сатлар.

Асап облегченно вздохнул. Но в глазах его не потухла настороженность. Он давно приглядывался к ханскому знахарю, втайне страшась его черных суровых глаз...

Кибитка Юрко — на горе, почти над самым обрывом. Не со скрытой ли целью: ночью толкнут в пропасть, и все кончится... А надо жить, сделать задуманное...

Решетчатые стены кибитки обтянуты пестрой тканью, снаружи белая кошма. Земляной гладко прибитый пол чисто выметен и посыпан желтым речным песком, у стен устлан кошмой. Там, на мягких овечьих шкурах, лежал Юрко. У изголовья стояло блюдо с кусками баранины и кувшин кислого молока.

Раны Юрко заживали. Сатлар приходил к нему каждое утро. Он приносил целебный напиток настой ковыля, прикладывал к ранам сухие змеиные кожицы, смазывал сурчиным жиром или медом.

Однажды Сатлар, меняя повязку на груди Юрко, сказал:

— Когда вернется к тебе прежняя сила, прославь звезды. Они, как дети бога Кама, оберегают нас. Тебя защищает утренняя звезда — любимая дочь великого бога. Ты рожден под ее светом. Я узнал это в гаданиях. Но между тобой и ханом стоит солнце, и оно не всегда будет благосклонно к тебе. Ты перед ним как искра.

— Искра сильнее солнца, когда попадает в глаз.

— Может, ты и прав, — подумав, согласился Сатлар, — но береги эту мысль, не высказывай перед солнцем. Светлый бог Кам не любит соперников. Я пришел сказать о другом...