Внук Донского

– Боярин Семён из вятша рода московских Морозовых, вышед от ближника князя благоверна Александра Ярославича Невска – Миши Прушанина. Дед Иван Мороз при князе велием Иване Даниловиче Калите пришед из Новуграда и стал одним из первейших бояр, – поведал боярин Чешок. – Сам он издетска[633] дружен с нашим князем, егда житили купно на Москве. Воз[634] ним ушед на удельно княжение в Звениград, оставих двор велика князя. Мнится ми, иже приспешен он к московски родичем, пособляху Василею Московску отай. Чуешь, яко он в думе ратовал противу брани за велико княжение? Мнозе он с сеим приспешником Единцом мужей достойных в очах князя безвинно облядил. Плесню в израде виниша и в узилище сверзиша. Супостат он Галицку княжеству, токмо не зрит княже Юрие оное. Очи застит ему стразь плоцка к дщери морозовской Евпраксии. Люди глаголяша, иже зелием любны они князя опояша. Лонись[635] детищ ею рожден от князя Юрия, рекомах Симеон Юрьевич. Тщится боярин Морозов сей руди путесотворити[636] на стол владельны, калняху сынов старших, – продолжил вводить меня в придворную жизнь боярин Данила и очень удивился, что эта новость меня не поразила.

– А отец мне говорил, что со старшими сыновьями поссорился из-за боярина Всеволожа.

– Тако они деют сеи ряды заедино. Боярин Всеволож зеломудр и злохитрен. Многажды злохитренней старой лисы Софьи. Егда с ним прялся, приметал овогда, – честно признался один из самых хитроумных в нашем княжестве боярин.

– Люди говорят, что боярин Единец раньше разбоем занимался. Обыкновенным татем был. Правда ли это?

– Истинно сие есть, – подтвердил боярин. – Татьбу творил до ныне.

– Это как? – не понял я.

– Он с боярином Морозовым людей лихих подлы наимаша и по дорогам в уделах овых порытиша. Людишки те мзду с торжников езжаху имаша и жребодаяшася[637] с ними. В наших краях такожде они деяли. Гостям рекоша наяти людёв оружны у них, ноли тех не косняша.

– Что же ты князю не рассказал про махинации этой парочки, боярин Данила? – раздосадованно высказался. – Их давно пора высокого положения лишить и в узилище поместить.

– Князь лишче внимае боярину Семёну, да паки княж Борису. Я несмь паче присн к государю, – признался с грустью боярин. – Прошу токмо не сказывай отичу, иже сведал от ми.

Млин, положеньице! Два субчика ураганят тут, как хотят, и никто им ничего сделать не может. Ну, батя… Упал ты в моих глазах. Царство боголепное он вздумал строить. Кадры научись сначала подбирать, а потом строй.

– Поговорил бы с князем Борисом, – неуверенно посоветовал.

– Жеховской такожде супостат отаен, – уверенно заявил главный дипломат, – радее приобряще Новгороду и негли Твери. Желает исто воротити се стол галицки, темь сверзнути хоче князя Юрия на Москву.

Как-то всё уж очень категорично получается по словам уважаемого Данилы Ивановича. Долгое время названные персонажи находились на вершине власти Галицкого княжества. Могли бы давно что-нибудь непоправимое сотворить. Делиться своими мыслями с боярином не стал. На таврельной доске мои башни неуклонно додавливали противника. Огорчённый боярин Данила сдался и объяснил, что не смог как следует сосредоточиться для игры при важном диалоге. Позже спохватился и начал расхваливать моё необычайное умение в такой премудрой мастроте.

Совершенно неожиданно боярина известили, что прибыл дьяк Варфоломей. Вскоре в поле зрения появился и он сам с озабоченным видом. Настороженно взглянул на меня и отвесил быстрый поклон. Без церемоний уселся к нам за стол. Уважительный взгляд на таврельные фишки выдал, что для него эта игра где-то на уровне алхимических опытов по добыванию философского камня. По знаку хозяина, холоп принёс кувшин. Дьяк с шумом хлебнул кваса, вытер бороду и выдохнул:

– Единец умертвен!

Новый глава тайных дел признался, что очень беспокоится из-за нераскрытого дела по убийству дьяка Алимпия. А теперь ещё и эта странная смерть не ко времени. Напомнил мне о приказе князя Юрия совместно допросить холопов Алимпия.

– Перед твоим приходом, уважаемый Варфоломей, я и боярин Данила договорились помогать друг другу против недругов. Если тебя не смущает мой возраст, то тоже считай меня своим другом. Отец ко мне прислушивается, и в делах умственных многих пригодиться могу, – отрекомендовал себя.

Итальянец заулыбался и протянул руку. Я пожал её своей небольшой ещё лапкой и почувствовал сверху руку главного дипломата. Так составился союз двух министров и одного княжича. Было во всём этом что-то трогательно-романтическое, но мужчины отнеслись к происшедшему очень серьёзно.

Поведал новым друзьям о своей версии убийства дьяка Алимпия, основанной на разговоре с отцом Вонифатием. Естественно, про источник не стал упоминать. Хоть Варфоломей и уважал своего начальника Фоку, но удержался под Кирияком. Мало ли какой скелет из его шкафа мог вывалиться.