Внук кавалергарда

— Ну, дальше? Жрешь и давишься, как свинья.

— Я что, виноват, что целый день не хавал. Сам же отправил пасти мадаму, — оправдывался, схватившись за грудь, Артист.

— Дальше, дальше, — закричал, выходя из себя, горбун.

— Что дальше? Встретилась она, по-видимому, с сыном, такой бугай здоровый и в десантном тельнике. Там еще две бабы были. Наверное, его жена и теща. Ну, а вечером пошли и привели от соседки через два дома сына. Вот и все, — пожал плечами Артист. — Да, еще забыл.

— Ну, что еще? — доставая еще бутылку из-под стола, спросил безразлично Трояк.

— Молодая тоже с ней и, если валить их надумал, то учти, их там шесть человек. И валить их бесполезно, их там, как в улье пчел, и без шума не обойдется.

— Хватит гонять порожняк, все будет чики-пуки. Дикий с Колхозником переоденутся ментами, ты — мед-братом, и зарулим к ним якобы по поручению областной больницы. У бабы с психикой же не в порядке. Вот и лечить будем. А лечить поголовно всех. Так сказать, прививка от сумасшествия, — и Трояк утробно захохотал.

— Ну, как я придумал? — спросил он, отсмеявшись.

— Не знаю, прокатит ли? — откровенно засомневался Артист, — дешево как-то, голый наивняк. Они же не дети, чтоб купиться на такую туфту.

— Не каркай, купятся за милую душу, — пообещал развеселившийся своей задумкой Трояк.

— Иди, спроси у этого цыганского барона две ментовские формы, халат и водителя на полдня, — приказал он Артисту.

— А если пошлет подальше?

— Не пошлет! У него еще должок передо мной. Эх, жалко мою халупу уже ментяры обшарили, — покачал расстроенно головой Трояк.

— Думаешь, тайник нашли? — предположил Артист.

— Ты еще здесь? — недоуменно крикнул горбатенький. — Уже светает, ищи шустрей барона и позови сюда Колхозника и Дикого, и я им роли распишу. Чтоб, как бараны, не перли. Назавтра выезжаем в ночь, — доставая из-под дивана коробку, сказал он.

Минут через десять вошел Колхозник, здоровый, с лошадиной мордой детина, и Дикий, плоскомордый и нервный, как с шилом в заднице, уркаган. Посмотрев, как горбатенький накачивает пять шприцев жидкостью из ампул, Дикий мечтательно поскреб коротко стриженную голову:

— Эх, ширнемся. Лафа.

— Молчи, придурок. Я тебе его позже вколю. Это остаток химиката, который когда-то дал вскрывший себе вены Химик. Подай-ка лучше пузырек, из внутреннего кармана, — кивнул он на висевшую на спинке стула куртку.

— А тут что? — рассматривая пузырек на свет лампочки, допытывался Дикий.

— Кайф для говорливых колхозников, — вспылил Трояк.

— Так зачем Химик покончил с собой, бабок не хватало? — плюхаясь на диван рядом с Трояком и потягиваясь, спросил вяло Колхозник.

— Бабок у него было, как у дурака махорки, а вот счастья не было и в помине. Сплошная непруха по жизни. Телки его не любили, из родни только бабка в дурдоме. Да и сам он был придурком, но башка варила, как у профессора. В Ленинграде в какой-то военной психоневрологической или, как ее там, ну, где из людей придурков делают, там он и вкалывал. Пока не поперли. Но больно он сентиментален был, вот на этой почве и ушел из жизни. Придурок, — наполнив шприцы желтоватой жидкостью и заворачивая их в полотенце, разоткровенничался Трояк. — Я тогда по второй ходке откинулся, когда ему похороны закатывали. Колоть будете быстро и, желательно, в шею, так советовал Химик, — кивнул он на шприцы.

— Может, лучше грохнуть, да и дело с концом, а то станем докторами на этой почве, — зевнул Колхозник.

Вошел Артист и положил на пол завязанную в халат милицейскую форму:

— Ломался, цыганская морда. Будулай хренов.

— Никакой самодеятельности. Как сказал, так и будет. Спасать братву — дело святое. И чтоб ни одного выстрела, иначе перебаламутим всю деревню. Стрелять только в крайнем случае. Колхозного десантника отрубим сразу. Чтобы не мешал операции. Вы все поняли, как действовать?. — и он сурово пробежал глазами по заскучавшим лицам подельников. Чтоб все по-взрослому было, никакой пацанской самодеятельности. Выезжаем сегодня в полночь, готовьтесь. Цыганенок в машине, я во дворе, на стреме. Колхозник глушит тракториста в тельняшке, и чтобы на все про все у вас ушло не более десяти минут. Ясно, гвардия? — полководцем гаркнул Трояк.

— Лепишь в цвет, — ответил один Артист.

Двое последних, ничего не поняв, хлопали глазами и кивали головой согласно.

В тот день с утра Николай отправился с Никитой на рыбалку на дальний пруд, что находился на конце Деревни.

Никита бежал с удочкой впереди и донимал, оборачиваясь, Николая:

— Тять Коль, а чирфиков взяли?

— Кого, кого? — переспросил обалдевший от вопроса Николай.

— Ну кого, кого, чирфиков, — засмущался Никитка.

— Эх ты, чирфик, скажи по-русски — червяков, — поправил со смехом его Николай. — Давай научимся правильно говорить слова, ты уже большой, почти три года, а говоришь так, что порой тебя не поймешь: чирфики, бауска, одилайка.

«Напрасно я прицепился к мальчонке, сам-то в его возрасте как лопотал, только инопланетяне и поняли бы», — корил себя за несдержанность Николай, поправляя на Никитке воротник курточки.

— Ничего, кнопка, пробьемся и всему научимся. Верно?