Внуки королей

Путь и день еще длинные. Шоссе идет через плотину. Утренние картины грозят исчезнуть, погрузиться в пустыню, куда мы вскоре и попадем. Мне хочется сохранить в памяти свои впечатления: эту технику в новых руках, щит электросварщика, чей отец еще совсем недавно носил деревянный щит воина-бамбара… Ответственность перед родиной, планы на будущее первого поколения рабочих…

Шоссе на Сансандинг забито песком и имеет такие глубокие колеи, какие могут быть только на шоссе, расположенном близ пустыни; солнце — это разъяренное небесное тело — жжет как огнем. К тому же взбунтовался мой желудок и все, что с ним связано; поднимается тошнота, наступает слабость. Диавара знает подобные случаи, он успокаивает, разъясняя, что дизентерия в жарких странах — обычное дело. Это мы знаем, знаем давно.

Для Хельги ясно, что я основательно застудил желудок во время ночной поездки или, что более вероятно, как всегда слишком поспешно пил ледяное виски утром в доме директора…

Древний знаменитый Сансандинг известен по старым путеводителям, которые я изучал. Мне только кажется, что во всех этих книгах ничего не писалось о палящем солнце, о песке и удушливой пыли, а также никто ничего не писал о желудке, который съезжает в сторону сердца и мозга.

Город из глины, жалкая зелень; остатки королевского дворца, представляющие собой покрытые пылью глиняные руины. На открытой равнине дышать легче… Мы буквально въезжаем в стадо ослов, которые выскочили из-за угла и, как безумные, промчались мимо, задевая боками машину.

Неожиданно для нас, но не для Диавары, нас приветствует почтенный старик, стоящий перед большим глиняным домом, плоская крыша которого, украшенная оградой из высохшего ила, похожа на корону. Старик проводит нас через двор, по которому гордо вышагивают пестрые журавли. Во флигеле нас еще раз приветствуют не менее почтенные мужчины. Сам хозяин уже куда-то исчез. К нашему собственному удивлению, мы оказываемся сидящими на деревянной! скамье напротив знатных стариков Сансандинга, которые удобно устроились на циновках, а Диавара, довольный нашими потрясенными лицами, дает волю потоку слов. Наши визави пока молчат. Диавара поет дифирамбы хозяину, патриоту и предпринимателю (судя по его словам, это примерно одно и то же). Он многое должен был претерпеть от колониальных властей: оскорбления, постоянные придирки. Ведь развитие отечественного предпринимательства бывшие хозяева считали экономически безнадежным и, кроме того, политически опасным делом.

Люди, сидящие на циновках, упорно молчат и благожелательно поглядывают на нас. Обладая некоторым опытом, прерываю Диавару:

— Понимают ли сидящие против нас господа все, что вы здесь рассказываете?

— Ни слова, месье. Они никогда не учили французский язык, как, между прочим, и хозяин. Истинный патриот Мали, из древнего рода. Итак, слушайте дальше…

Молодые девушки и женщины, легко и грациозно — как жаль, что наш язык не годится здесь для достижения взаимопонимания! — несут прикрытые тарелками миски с едой и овечье молоко в калебасах. С этого начался новый акт проявления гостеприимства. Почтенные граждане Сансандинга снова молча, как и до сих пор, поднялись и, не прощаясь, покинули помещение. Если бы мы прибыли в Африку только вчера, то усомнились бы, не вызвали ли мы чем-то их неудовольствия. Ио теперь мы уже знаем, что все в порядке. Они удалились вовсе не потому, что не хотели прощаться с нами, а ушли скромно и незаметно, чтобы не мешать нам принимать пищу. Довольный Диавара просит от имени своего друга, хозяина дома, угощаться от всей души.

Итак, мы остаемся наедине с многочисленными мисками и тарелками с просом, острым соусом, жареной рыбой, куриными шейками. Как хорошо, что моя жена по крайней мере не потеряла аппетита! Я же, не будучи в состоянии даже взглянуть на еду, не говоря уже о полной невозможности переносить ее запах, растягиваюсь на железной кровати в соседней комнате и смотрю в потолок.

Побеленные бревна… Слабость, как только я ей поддался, пошла мне даже на пользу. Слишком далеко проникли мы в глубь Африки, хотя еще утром все это выглядело совсем иначе… Я погрузился в беспокойный, полный сновидений, тяжелый сон.

После полудня, когда мы приготовились продолжать путешествие, хозяин уже ждал нас вместе со своим старым «Ситроеном» и взял руководство в свои руки. Мы должны осмотреть канал, который был сооружен уже после освобождения. Далее из слов Диавары становится известно, что наш радушный хозяин состоит пайщиком этого строительства. И вот он стоит на берегу реки, старый великан с испорченными желтыми зубами, в длинном одеянии, надменный и загадочно улыбающийся. Крестьяне, которых он, представитель партии Суданский союз, всячески направлял и поощрял, подхватили и одобрили идею сооружения канала.