Внуки королей

Не все говорят так откровенно. За соседним столиком обедают три арабских купца. После еды они исчезают в своих каютах и появляются вновь только к следующему обеду. Африканская супружеская пара, напротив, охотно болтает с нами и с Диаварой. Он — дипломированный инженер, грузный, сильный мужчина, — едет в Тимбукту, чтобы закончить монтаж электропередачи в старом городе.

— Можете ли вы предположить, что в Тимбукту встретились препятствия нашей работе? Что нашлись противники электрических уличных фонарей? А ведь это так. Есть люди, большей частью потомки древнейших фамилий, которые говорят, что этим нарушается очарование старого города. К счастью, у нас достаточно молодежи, думающей иначе.

Его супруга, в золотых сандалиях, постоянно следует за ним по пятам. Она очень молода и красива. Уже на второй день она доверительно сообщила моей жене, что всегда будет единственной супругой своего мужа; многобрачие она считает отвратительным обычаем, который уже не соблюдает молодежь. К счастью, ее муж — современный человек…

Несколько часов продолжается поездка по узкому каналу через заросли тростника, тянущиеся до горизонта, и еще несколько часов — по волнующемуся морю; это озеро Дебо, одно из многих озер во внутренней дельте Нигера. Здесь забываешь, что путешествуешь по Африке, недалеко от пустыни. Стоишь у поручней вместе с другими пассажирами, смотришь на солнце, которое прячется за облаками, и на далекий берег, похожий на полоску дымки. Только к вечеру вода наконец осталась позади.

На берегу нас ждут. И словно кто-то подал сигнал старта, так быстро отрывается от рядов ожидающих группа молодых женщин и девочек. Они стремительно бросаются в озеро, вода которого была маленьким по грудь, а большим доходила до талии; впереди всех идет девочка в белом платье. Они несут на вытянутых руках калебасы, полные молока, чтобы продать его пассажирам, скопившимся на нижней палубе. Какие у них испуганные лица, как боятся они опоздать! Умоляющие крики раздаются еще во время состязания в беге по воде! Более сильные оттесняют назад слабых, калебасы поднимаются вверх, на поручнях их содержимое переливается в миски, и вместе с деньгами они возвращаются обратно. Между торговками медленно протискивается лодка, чтобы забрать пассажиров, которые должны здесь сойти. А к пароходу продолжают подходить девочки с земляными орехами, просом, маслом, яйцами. Кто-то протягивает вверх живого петуха со связанными ногами, за него хватаются сразу четыре руки.

Просо для кочевников

На берегу восторженно приветствуют пароход мужчины, юноши, маленькие ребятишки, словно они не имеют ни малейшего отношения к торговым операциям своих матерей, сестер, жен и дочерей. Пароход отходит, и вместо него остается лишь взбудораженная мутная вода.

— Это народ фульбе, — говорит Диавара, — смешанный с рыбаками-бозо.

Пораженные стремительностью происшедшего, мы смотрим вниз как зачарованные, тем временем портативный радиоприемник дипломированного инженера закончил передачу репортажа о футбольном матче между Мали и Берегом Слоновой Кости. 4:0 в пользу Мали.

— Этого следовало ожидать, — говорит инженер, выключая приемник.

— Вы слышали? — восклицает Диавара, и по всей палубе уже раздается: — Четыре — ноль!

Нигер сужается, потом опять разливается на два-три километра, лежит гладкий как зеркало. Нос парохода ударяет в шлейф волн, брызги от которых достигают нижней палубы; на берегу камыш и глина уступают место песку, и песок утверждает свое господство. Мягко качаются дюны по обе стороны реки; кажется, будто пароход плывет по пустыне. На песчаных склонах верблюды щиплют колючий кустарник, на пристанях лежат сотни мешков с просом. Внутренняя часть страны, округ сахеля — Гурма-Гарус, населена скотоводами-кочевниками, которые не занимаются земледелием. В порт Кабара (около Тимбукту) прибываем ночью. В памяти остается группа закутанных, промерзших фигур, толкущихся перед глиняными домами кубической формы. Все это выхвачено из черноты ночи резким лучом бортового прожектора.

Чаще встречается тюрбан — верный признак того, что неподалеку Сахара. Белые тюрбаны на берегу, синие тюрбаны, прикрывающие лица мужчин, защищая их от тончайшей песчаной пыли, которая, как это видно уже издали, словно — вуалью накрывает деревни. Песок мы ощущаем сразу же, как только причаливаем. Теперь мы в стране сонгаев; чаще встречаются мечи и пики в руках мужчин; женщины совсем по-библейски закрываются голубыми покрывалами, доходящими до самой земли, но их лица остаются открытыми. На каждой пристани полно людей. Наш пароход — последний перед началом сезона дождей; но первый, который потом прибудет сюда, будет встречен с такой же радостью, с таким же любопытством — далекий пестрый Восток, шумная толпа народа, и каждая пристань как большая, великолепно убранная сцена.