Внутреннее задержание

               Трудно описать переполох, охвативший Зимина. Он считал, что проблемы его позади. Но не отпустило его проклятое наваждение, не вылечил его господин Горский. Что поделаешь, пришлось опять идти к нему за советом. Просить у него таблетки было стыдно, однако, с другой стороны, к кому еще обращаться? Зимин не сомневался, что у господина Горского с медикаментами нет проблем. Для поддержания на станции здорового психологического климата нужна была масса таблеток и микстур.

Серьезный разговор

               Во второй раз рассказывать о своих проблемах Зимину было легче. Однако подробное описание перенесенных у зеркала переживаний вызвало у господина Горского лишь слабую улыбку, словно Зимин рассказал ему абстрактный анекдот.

               — Что же мне с тобой делать? Завязывать тебе надо с работой. Ты перетрудился, с энтузиастами такое бывает. Ничего страшного. Излишнее трудолюбие иногда мешает  человеку сосредоточиться.

               — В каком смысле? — не понял Зимин.

               — Отдохнуть тебе надо. Три дня отдыха, как минимум. Потом поговорим.

               — Спасибо, господин Горский!

               Если не обращать внимания на проблемы с зеркалами, к пребыванию на лунной станции Зимин привык быстро. Новую работу можно было рассматривать как повышение по службе. Он чувствовал, что справляется со своими обязанностями. Это придавало уверенности и оптимизма. Помогал полезный опыт допросов, приобретенный за время недолгой службы координатором. Хотя задачи перед ним стояли совсем другие. Теперь ему не нужно было выявлять врагов, он должен был вести с ними разъяснительную работу, рассказывать о преимуществах бессмертия, склонять на сторону прогресса. Не всегда это было легко сделать. Слишком уж хитрые нарушители доставлялись сюда, на Луну, для перевоспитания.

               Пациенты Зимина были людьми, как правило, тихими, склонными к размышлениям. По их внешнему виду очень трудно было предположить, что они преступники. Скорее это были больные люди. Им требовалось лечение. И все-таки Зимин не сомневался, что учреждение, в котором ему приходится работать, именно тюрьма.

               Однажды он прямо спросил об этом Горского. Тот удивился и ответил уклончиво.

               — Какая странная мысль! Ты, Зимин заблуждаешься. Мы занимаемся наукой, а не травлей инакомыслящих. Это обычная лаборатория психофизики. На Луне ее разместили, исходя из практических соображений. Для этого были свои причины, обсуждать которые не только запрещено служебной инструкцией, но и бессмысленно, потому что для неспециалиста чрезмерное погружение в тонкие профессиональные детали не содержит полезной информации.

               — И допросы, которые я провожу, всего лишь часть научного процесса?

               — Ну да.

               — Но допрашивают обычно заключенных! Вы хотите сказать, что я занимаюсь всего лишь социологическими опросами?

               Горский задумался, неприятно ухмыльнулся.

               — Опросы? Нет, конечно, тебе, наверное, правильнее считать свою работу допросами.

               — Получаются, что мои пациенты заключенные?

               — Разве они ограничены в передвижениях? Их кормят объедками или содержат в камерах? Приставляют к ним охрану?

               — Согласен, они свободно передвигаются по станции. Но, с другой стороны, как они смогут сбежать с Луны?

               — И все-таки очень странно, что ты считаешь своих пациентов преступниками, — с искренним удивлением сказал Горский. — Должен сказать, что все они прибыли на Луну добровольно.

               — Кроме меня!

               — Ты — особый случай.

               — Почему?

               — Очень умный.

               Если бы Зимину сказал это кто-то другой, а не господин Горский, он посчитал бы это оскорблением, насмешкой. Но глупо было приписывать господину Горскому низкие чувства. Зимин попробовал интерпретировать эти слова по-другому, благоприятным для себя способом. Будто бы он настолько замечательный специалист, что без него научная программа психофизиков потерпит неизбежный крах. В этом была доля правды. Зимин уже несколько раз сталкивался с тем, что господин Горский имеет весьма слабое представление о технике допросов. Вот для чего он им нужен, — для практической работы с пациентами.

               — Ты иногда бываешь с ними очень строг.

               — С кем?

               — С пациентами, которых допрашиваешь.

               — Скорее наоборот.

               — Вот даже как.

               — Вы бы послушали, какие хитроумные доводы против бессмертия они придумывают. Изощренные, колкие и ехидные. Они, мои пациенты, практически все настроены против Коллегии. Мне трудно не считать их врагами.

               — Как ты сам относишься к бессмертию?

               — Ничего оригинального в голову не приходит. Самое величайшее достижение разума за всю долгую историю человечества. До сих пор люди были заложниками смерти и о таком даре могли только мечтать.

               — Сам-то уже оформил заявку на таблетки?

               — Не помню. Вроде бы нет.

               — А что так?

               — Времени не хватает. Дела, заботы. Не хватает сил заниматься личными проблемами.

               — Вот это зря. О себе никогда не следует забывать. Надо проследить, чтобы ты после работы восстанавливал силы, как того требует трудовое законодательство. То, что ты не таскаешь ящики, не значит, что не нужно отдыхать. Моральная усталость, она бывает ужаснее физической.