Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа

…существом, испытывающим исключительную психическую боль на бессознательном уровне, подлинным ребенком, о котором осознающее Эго совершенно ничего не знает. Этот фрагмент я доступен только в глубоком сне или в глубоком трансе… Он подобен ребенку в состоянии обморока или испустившему дух «мертвецу», который может только издавать стоны. Он совершенно не осознает себя, он нуждается в ментальной, а иногда и физической встряске для того, чтобы пробудиться.

(Там же 9)

Итак, на сцене появляется «Орфа» – та часть, что «видит» разрушение. «Она» является надиндивидуальным существом, по-видимому, обитающим вне времени и пространства (там же: 13). В момент невыносимой боли она «проходит через отверстие в голове и устремляется во вселенную, сияя оттуда, с огромного расстояния, наподобие звезды» (там же: 206). Наблюдая за всем со стороны, она знает обо всем. Ференци говорит, что этот «астральный фрагмент» покидает сферы земного эгоистичного существования и становится провидицей – «выходит за границы круга мыслей о насильнике и устремляется к «объективному постижению» всей вселенной с тем, чтобы добраться до истоков происхождения таких чудовищных вещей» (там же: 207).

Перед Орфой, пишет Ференци, стоит только одна задача – сохранение жизни. Она играет роль ангела-хранителя. Она продуцирует фантазии исполнения желаний страдающего или убитого ребенка, она облетает всю вселенную в поисках помощи (R. N. была убеждена в том, что именно всемогущая Орфа привела к ней Ференци как единственного человека, который мог бы ей помочь). Однако, когда на R. N. в возрасте 11 лет обрушилось самое серьезное травматическое событие в ее жизни, даже Орфа была вынуждена признать свое бессилие. Отец R. N., который многократно при помощи медикаментозных средств погружал ее в состояние обездвижения и оцепенения, а затем насиловал девочку, проклял дочь и отрекся от нее, оставив брошенного ребенка с неизгладимым чувством собственной мерзости и ничтожества. Ференци пишет, что с этим Орфа уже ничего не могла поделать и что она стала готовить самоубийство R. N. Однако R. N. находилась в это время в больнице, и это помешало осуществлению плана самоубийства, тогда единственной альтернативой стала полная атомизация психической жизни.

Пациентка помнила потрясение вселенского взрыва, образы созвездий, сверкавших наподобие бриллиантов, галлюцинаторные, на первый взгляд, бессвязные и бессмысленные образы и слова, например, «Я вселенское яйцо» (там же: 29). Этот выброс, похожий на извержение вулканической лавы, в конце концов, «испепелил» ее, все завершилось полным временным помешательством, кататоническим ступором. Однако пишет Ференци, эта женщина не стала безумной. Орфа вернулась и, подобно Изиде, нашедшей похищенное и расчлененное тело своего возлюбленного Осириса, смогла, «как по волшебству, поставить это существо на ноги, собрав его по крупице» (там же: 10). Она даже добилась успеха, восстанавливая связь с дотравматической личностью, хотя это и сопровождалось провалами в памяти и ретроактивной амнезией различной продолжительности (там же: 39).

Ференци так комментирует это «растворение во вселенной» и работу по «рекоагуляции», выполненную Орфой:

Момент полного отказа от контроля над внешним окружением, когда наступает состояние внутренней адаптации (когда даже смерть в качестве адаптации становится приемлемой), воспринимается как избавление, освобождение. Для человека этот момент, видимо, означает прекращение усилий, направленных на самосохранение и вхождение в большее, возможно, вселенское состояние равновесия.

(Там же: 7)

Широко распространенная у больных шизофренией склонность создавать свои собственные космогонии, часто потрясающие нас своей фантастичностью, отчасти является попыткой инкорпорировать их собственные «невозможные» страдания в некую большую целостность.

(Там же: 33)