Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа

Работы Мелани Кляйн и Уилфреда Биона, в которых они исследовали влечение к смерти и его персонификации в ужасающих «объектах» фантазийных систем бессознательного у детей самых младших возрастов и/или в психотических процессах, имеют большое значение для обсуждения нашей темы. Для того чтобы описать этого тираничного внутреннего агрессора, они использовали фрейдовский конструкт Супер-Эго, однако эти авторы расширили границы идеи Супер-Эго гораздо дальше, чем намеревался Фрейд. Кляйн, одна из первых аналитиков, кто стал аналитически работать с детьми, была шокирована, обнаружив, как много насилия содержат спонтанные игры ее маленьких пациентов (см.: Klein, 1946). Она отнесла это насилие на счет доэдипального Супер-Эго, более строгого и жестокого, чем Супер-Эго, описанное у Фрейдом. Она полагала, что доэдипальное Супер-Эго зарождается на потенциально психотических уровнях тревожности. Для того чтобы не пасть жертвой своего собственного влечения к смерти, не быть им разрушенным, ребенок направляет свою ненависть вовне, на (плохую) грудь или пенис (проективная идентификация), там он может «локализовать» свою тревогу, которая иначе была бы невыносимой, как страх преследования и нападения (параноидная/персекуторная позиция). Проецируются также и чувства любви ребенка (хорошая грудь или пенис), так происходит подготовка к переходу на следующую стадию развития, на которой ребенок приходит к окончательному открытию того факта, что хорошие и плохие грудь/пенис принадлежат одной персоне (депрессивная позиция и достижение целостных объектных отношений). В процессе проработки ребенком чувств любви и ненависти к реальной/фантазийной матери (или позже к аналитику) и разным ее частям Супер-Эго подвергается трансформации, становится менее жестким, преобразуется в способность переживания чувства вины (совесть), выражающейся в итоге в компенсаторных попытках ребенка загладить воображаемый ущерб, который он якобы причинил своим объектам.

Однако в начале этого бурного процесса чувства ненависти и ассоциированные с ними элементы фантазии проецируются на мать/аналитика, которая/который таким образом превращается в частично галлюцинаторное угрожающее «существо» или ужасающее, расщепленное на части «нечто». Если мать/аналитик не может принять и трансформировать эти проекции, привнося чувства любви, происходит интернализация интроекта, заряженного ненавистью, и тогда ребенок (а позже психотический взрослый) чувствует себя преследуемым во внутреннем мире угрожающими садистическими грудью/пенисом и нечто/персоной.

Уилфред Бион продолжил анализ Кляйн психотических процессов у взрослых, выдвинув гипотезу о том, что садистическое Супер-Эго, описанное у Кляйн, ошибочно атакует не только Эго ребенка, но и все психические «связеобразующие» процессы, благодаря которым возможно переживание связного я ребенка (см.: Bion, 1959). В силу того, что и грудь, и пенис являются как связующими объектами, так и первичными объектами переживания младенца, то впоследствии атака на них превращается в атаку на то, что они символизируют, а именно на отношения с объектами внешнего мира и на внутреннюю интеграцию объектов. В итоге сама способность к интеграции, к целостному переживанию подвергается нападению. Мысли отделяются от чувств, образы от аффекта, воспоминания от сознания – атакуется даже способность мыслить. Это приводит к формированию «Супер-Эго, разрушающего Эго», которое занимает место нормально развивающегося Эго и узурпирует его функции (см.: Bion, 1957).

Бион убежден, что во внутреннем мире психотических пациентов доминирует некая злокачественная фигура, которая создает огромное сопротивление прогрессу в психотерапии этих пациентов. Эта негативная внутренняя сила является «странной формацией» или «странным объектом[56]», который систематически отнимает смысл у всякого переживания. Бион пишет: