Внутренний порок

— Езжайте ставить машину, мальчики, — сказала Элмина, — а я тут пока поболтаю с соседом Лэрри.

— Дверь наверху открыта, — Док скоренько припомнил всё, что знал о криминальном прошлом Эдди, включая слухи, — только не ходи с этим парнем ни на какие кухни, тогда с тобой всё будет хорошо.

— Так то ещё в 67-м было, — возмутился Эдди. — И все обвинения с меня сняли.

— Надо же, — произнесла Элмина.

Само собой, не прошло и пяти минут, как им повезло втиснуться чуть ниже по склону, чего хватило бы по крайней мере до полуночи, и Док с Лео вернулись и обнаружили Эдди и Элмину на кухне, а Эдди уже собирался вскрыть последнюю пачку орехово-шоколадной смеси для пирожных.

— А-та-та, — Док, грозя пальцем.

В наличии имелись пиво и полпачки «Читоз», а гастрономия «Прибойного Ловкача» выше по склону работала до полуночи, если у них что-нибудь истощится.

Элмина не тратила времени даром и подняла тему Шасты Фей, которую видела лишь раз и тут же к ней прониклась.

— Я всегда надеялась… Ох, ну сам знаешь…

— Оставь ребёнка в покое, — пробурчал Лео.

Док осознал, что Эдди Снизу, которому некогда пришлось всё это выслушать через потолок, метнул в него взгляд.

— У неё была карьера, — гнула своё Элмина. — Трудно это, но иногда ты должен отпустить девушку туда, куда её зовут мечты. Под Мантекой когда-то жили Хепчесты, знаешь, и одна пара в войну переехала куда-то сюда работать на оборонных заводах. Может, она им родня.

— Если увижу, спрошу, — сказал Док.

По чёрной лестнице затопали, и через кухню в дом пошёл Скотт Хруст.

— Здрасьте, дядя Лео, тётя Элмина, мама говорила, вы приедете.

— Мы не дождались тебя на ужин, — сказала Элмина.

— Надо было с выступлением разобраться. Вы же тут ещё будете, верно?

Лео с Элминой остановились на Сепульведе в «Приюте «Небесный Крюк»», который много обслуживал аэропорт, и его круглосуточно населяли бессонные, застрявшие и брошенные, не говоря о случайно прибившихся аттестованных зомби.

— Бродят взад-вперёд по коридорам, — сказала Элмина, — мужчины в деловых костюмах, женщины в вечерних платьях, люди в нательном, а то и совсем без, младенцы шляются, родителей ищут, пьянчуги, наркоманы, полиция, санитары «скорой», тележек для обслуживания номеров столько, что случаются заторы, зачем вообще садиться в машину и куда-то ехать, тут же весь Лос-Анджелес в пяти минутах от аэропорта.

— Как телевидение? — поинтересовался Эдди Снизу.

— На каких-то каналах целые синематеки, — ответила Элмина, — клянусь вам. Вчера ночью вот показывали, я заснуть никак не могла. А посмотрела — и засыпать испугалась. «Чёрный нарцисс» 1947 года, смотрели?

Эдди, поступивший на последипломную программу по кино в ЮК, испустил вопль узнавания. Он писал докторскую «От бесстрастного к бесовскому: подтекстуальное использование подводки глаз в кинематографе» и как раз только что подошёл к «Чёрному нарциссу», в котором Катлин Байрон в роли одержимой монахини появляется одетая по гражданке, включая так разрисованные глаза, что хватит на целый год кошмаров.

— Надеюсь только, мужчин вы тоже опишете, — сказала Элмина. — Во всех этих немых немецких, Конрад Файдт в «Калигари», Кляйн-Рогге в «Метрополисе»…

— … что, разумеется, усложняется требованиями ортохроматической плёнки…

Ойёй. Док вышел поискать в кухне, смутно помня, что там где-то может стоять неоткрытая коробка пива. Вскоре туда же сунул голову Лео.

— Я знаю, она где-то есть, — раздумывал вслух Док.

— Может, ты мне скажешь, нормально ли это, — сказал Лео. — Вчера ночью в мотель нам позвонил кто-то жуткий, сразу начал орать, поначалу я решил — на китайском, ни слова не понимаю. Наконец разобрал только: «Мы знаем, где вы. Жопу береги». И повесили трубку.

У Дока в ректуме привычно скакнуло.

— А вы, ребята, под каким именем вписались?

— Под нашим обычным. — Но Лео покраснел.

— Папа, это может быть важно.

— Ладно, только попробуй понять, у нас с твоей мамой как бы есть такая давняя привычка, мы на выходных останавливаемся в мотелях по старой доброй трассе 99, под липовыми именами? Делаем вид, что женаты на ком-то другом, и у нас там запретное свидание. И не стану тебя разыгрывать, это очень весело. Как эти ваши хиппи говорят, что б тебя ни вставляло, верно?

— Поэтому ни один консьерж на самом деле не записывает вас как каких-нибудь Спортелло.

Лео его одарил эдакой неуверенной улыбочкой, с какой отцы обычно отмазываются от сыновнего неодобрения.

— Мне нравится обычно Фрэнк Чемберз. Знаешь сам, это «Почтальон всегда звонит дважды»? А твоя мама, если спросят, говорит, что она Кора Смит, только бога ради не выдавай, что я тебе сказал.

— Значит, не туда попали. — Док наконец засёк коробку с пивом — у него перед самым носом всё это время. Какие-то банки сунул в морозилку, надеясь, что не забудет и там ничего не взорвётся, как оно обычно бывает. — Ну что, папа, вы меня точно шокировали. — Он обнял Лео и простоял так почти столько, что выглядело бы неловко.

— Что такое? — спросил тот. — Ты смеёшься над нами.

— Нет. Нет… Я смеюсь, потому что мне нравится брать себе это же имя.

— А. Должно быть, у тебя это от меня.