Внутренний строй литературного произведения

Рад, что понравился Вам мой Заболоцкий. Все так, хотя для меня важна и лирическая топография города, в котором его старая душа из проемов и окон протягивает к нам руки (это выбросила «Звезда»). И два полюса Заболоцкого – Филонов и Рабле – Доре. А не узнали Вы цитаты из одного классика, давно Вам знакомого: «Поголубели руки как ручьи» (это – единственная мистификация в статье, естественно оправданная моей скромностью).

А сейчас пишу о «Петербурге» – боюсь, такое выйдет, что наши литературоведы и цензора взбесятся и статья (4–5 листов) в книгу не войдет. Напечатали бы во Владимире! Хотелось бы, чтобы эта душевно-финальная работа, выходящая из «глуби глубин», увидела свет.

…Хотим через несколько дней переехать в Царское на «частную квартиру». Очень волнует меня беспризорный быт и здоровье физическое и душевное Л. Я. Смогу ли там работать – неясно.

Обнимаю Вас, мой дорогой литературовед и, конечно, друг. Не утомляйте себя сверх меры.

Д. Максимов.

20 марта 1985 г.

Дорогая Инна.

Спасибо Вам за письмо – за положительный отзыв о моей Ахматовой. Такого рода инъекции мне теперь нужнее, чем раньше. Тогда, в те «баснословные годы» держался и без инъекций. Вы, вероятно, получили посланный мною недавно Вам очень благопристойный ксерокс того же очерка. Значит, сейчас у Вас два экземпляра. Может быть, подарите второй экземпляр какому-нибудь достойному человеку, например Померанцу? Мне хотелось бы, чтобы меня прочли, а экземпляров было так мало.

Только сейчас вышел и второй мой опус: «Ахматова о Блоке» – раздувшаяся вдвое статья из «Звезды».

Отзыв Ваш не только приятный для меня, но – умный и чуткий. Растет эта девочка не по дням, а по часам, как богатырь в «Сказке о Царе Салтане». (Вас не обижает такой отеческий стиль?) Я, очень веря Вашей разумности и чутью, сильно жалею, что не могу показать Вам своей последней большой работы о «Петербурге» Белого. Если бы я так же верил почте, я послал бы Вам ее на отзыв. Это совсем для меня по-новому, вне академического этикета. Пущено танком, как говорят шоферы, пуская машину через кочки и канавы. И у этого моего ребенка – три ноги: чисто «Петербург», методологическая новация и моя моральная «лебединая песня». Лебедь ли запел или гусь, судить не мне. Но мне такой конец, «из недр» был нужен. Для книги, может быть, и забракуют (кстати, она совсем готова, осталась кровопролитная «работа с редактором»).

Как видите, письмо это – сверхэгоистическое. Но я о вас я очень думаю. И между прочим – такое. Вы по праву завоевали имя и признание в узколитературоведческих кругах. Но Вам нужно, пора! выйти на большую воду. Вам нужна своя отдельная книга– и скорее. Пора! Притушите пыл в институте и беритесь за книгу. А пока, в ожидании ее, обнимаю Вас крепко.

Д. Максимов.

23 февраля 1986 г.

Дорогая Инна. Странно, что Вы не дозвонились до нас. Зара Минц звонила из Тарту каждый день и дозванивалась.

У нас – невиданный, единственный кризис. Л. Я очень плоха, и сроки близки. Она очень страдает, а во мне отражается это, как в зеркале. Чудом доправил корректуру своей книги.

Кажется, мои хождения по мукам не кончатся. Только что вышла моя статейка о «Поэме без героя». Спасибо за Болдинский сборник. Он изысканный. Буду, если останусь жив, читать вашу статью.

Кланяйтесь Ирине. Обнимаю Вас.

Ваш Д. Максимов.

Как Вам мой «Белый»? Интересуюсь этим «через дымку».

Д. Максимов

13 апреля 1986 г.

Дорогая Инна, у меня безмерное горе. Вчера скончалась Лина Яковлевна – долго страдала, но скончалась тихо, во сне. Завтра кремация.

Ваш Д. Максимов.

5 августа 1986 г. Комарово

Дорогая Инночка, получил Ваше письмо. Оно как-то пристальней предыдущих – спасибо.

Душевное потрясение не прошло, а только превратилось в грызущую боль (иногда волчий вой); физически очень слаб– за столом сижу редко: то ли письма, то ли конспект посторонней книги. Пока не работаю. И стану ли работать – неясно. Кругом такие же инвалиды – Ямпольский, особенно Вялый.

Мои экземпляры книги – в моей ленинградской квартире, так что рассылать не могу. Я не рассчитал количества – заказал мало, и книга сразу разошлась. Для Вас экземпляр обеспечен, но если Вы добудете из другого источника, готов принять эту жертву. Если где-нибудь в Ваших краях найдется экземпляр, возьмите для себя – меня.

Жму Вашу руку и обнимаю Вас, дорогой друг.

Ваш Дмитрий Максимов.

А Ира Приходько[310] пишет очень милые письма. Кланяйтесь ей.

Мне все кажется, что Л. Я. меня зовет известными нам с нею словами.

29 июня 1986 г.

Дорогая Инна.