Внутренний суслик (СИ)

— Ну и зря. Вроде не глупый, такие песни душевные пишешь про любовь и жизнь, и такой циник? Даже странно.

— Ну про других — бог с ними. А вот тебе какой резон? Лично тебе?

— Так я сам приемный, можно сказать. Я с отчимом и сводными братьями рос. И не вижу ничего в том, что первый ребенок будет не от меня. — Пожимая плечами и делая бутерброды сказал он. — Я детей люблю, чем их больше, тем лучше.

— Да ты меня не знаешь настоящего! Я замкнутый, саркастичный, въедливый. Не знаю этот мир совершенно. В чем-то дока, в чем-то — как младенец. С детьми совсем не умею обращаться. Трудоголик. Привереда. Ты даже не знаешь, на что подписываешься, а туда же… — я взял бутерброд с колбасой, сковырнул колбаску и положил на булку сразу два куска соленой красной рыбы, торопливо кусая большой кусок и запивая маленькими глоточками сладкого чая.

— Смешной какой. Ты правда думаешь, что альфы любят серых мышек, которые молча возятся по дому и не отсвечивают? А где же борьба, искры, пламя и искренняя вовлеченность во все домашние процессы?

— Мы с тобой сейчас о разном говорим. Видишь ли, ты думаешь, у меня простые тараканы в голове? А там целый штат профессионалов: неисполнительный директор, дизайнер домыслов, программист деструктивного поведения, таргетолог на мудаков, менеджер по несвязям с общественностью, забухалтер, специалист по продвижению в себя, SMM’щик. Я разочаровательная личность. Со мной трудно. Все покупаются на оболочку, а потом… Мне никто не нужен, Колтон. Я и сам могу смеяться после своих шуток.

— И что тебе мешает быть настоящим, самим собой, Ники?

— Правила этикета, Колтон, и уголовный кодекс.

«Сколько раз тебе повторять, Таисий! Альфы, они как дети. С ними надо проще, еще проще, совсем просто. — Василий завел очи к потолку и качал головой. — Не понимают они намеков и иносказаний. Не-по-ни-ма-ют!»

— Чудик ты, Никки. И твой цвет волос тебе идет больше, чем парик. Я побуду с тобой пару недель, помо…

— ЧТО? Пару недель? Ты уедешь сегодня же. Или я уеду сам. — перебил я его. — Спасибо за помощь, но дальше я пойду один.

«Сука! Сука! Ну вот что нужно сделать, чтобы меня воспринимали как личность и хотя бы попробовали понять? Хотя бы попытались?!»

Я встал из-за стола, понимая, что если прямо сейчас не уйду, то погрязну в еще более странных отношениях, чем до этого были.

— Я тебя услышал! Я тебя понял! Сейчас уйду! — Колтон встал и отошел к двери, выставив вперед ладони. — Смотри, я уже ухожу. Будем ехать с феста, заедем всей группой на чай. Примешь?

Альфа улыбался, но как-то напряженно.

Неужели я не подумал, а сказал это вслух? Больно он испугался. Бля, надо себя лучше контролировать…

— Я договорился с хозяином квартиры, она твоя на полтора месяца. А потом подыщем тебе другую. Плата — 50 афов в месяц. Там на столе — счет, куда перевести деньги. Если позволишь, я заплачу.

— Иди нахер. Я в состоянии позаботиться о себе сам. Не люблю портить дружбу деньгами.

— Я так и думал. Поэтому счет на столе, рядом бумажка с паролем от компа. Забирай почту, оплачивай коммуналку вовремя, не ругайся с соседями — ему тут еще жить. Я согласен на дружбу, но надеюсь, что она перерастет…

Я вскинул обозленный взгляд на Колтона и тот запнулся, но продолжил:

— … в крепкую дружбу.

Никогда бы не подумал, что выпереть альфу за дверь так проблематично.

«Вась! Ну вот какого хера? На что они клюют? Пузо лезет на нос. Талии нет. Морда лица округлилась, ножки-тычинки, ручки-пестики. Нахера я такой им сдался?»

«Это милый, нежный, гибкий, веселый омега-то? Ну-ну…»

«Кстати, Вася! Даже в сказках Елена Премудрая и Елена Прекрасная — две разные женщины»

«Таисий. Давай уже включай мозги и объединяй эти образы в один. Ты можешь. Я в тебя верю» — Василий хмыкнул и ушел в норку. Трудный был сегодня день, а впереди еще столько надо сделать…

Первым делом достал телефон и позвонил Люсию.

— Господибожетыживойкудатыпропаляволновался! — выпалил без остановки Люс, когда понял, что это я.

Разговор с ним вышел сумбурный, он уговаривал вернуться и рассказывал, что Тори сходит с ума, названивая ему постоянно — нет ли от меня вестей. Но я прервал эти разговоры, переводя их в другую плоскость — как у него дела с Альдисом.

— Знаешь, Милли, я тут подумал, жизнь омеги — это адские попытки уместить дела по работе, учебе, детям, зал, уходу за собой, уборке, готовке, не забыть про саморазвитие, уделить время своему мужчине, и все это в один, папа его за ногу, гребанный вечер. Поэтому решил обойтись без всяких этих дурацких отношений.

— Кто ты и куда дел настоящего Люсия? Люс никогда не был таким ссыклом.

— Ой, да ладно! А сам-то, сам? Сколько еще ты будешь убегать от себя, вместо того, чтобы решить эту проблему? — разозлился всегда спокойный Люсий.

— Сейчас мы говорим о тебе. Не сворачивай. Несчастный человек, дорогой мой, делает несчастными окружающих. Своей раздражительностью, нытьём, плохим настроением. Ты хочешь, чтобы Радеуш вырос несчастным?

— А ты? Ты хочешь своему сыну неполную семью, безотцовщину и вечно недовольного папу?

Мы помолчали секунду и прыснули с обоих концов телефона. Да уж…