Внутренний суслик (СИ)

— И часовню четырнадцатого века тоже я развалил? — с сарказмом сказала я, когда за обедом Тори спросил меня про деревенские россказни.

Аль, как всегда, бросал нечитаемые взгляды, но в разговор не встревал: между альфой и омегой бете делать нечего — это понятно, но отбиваться в одиночку было неприятно.

Тори недоуменно посмотрел на меня:

— Какую часовню? Опять твои шуточки? — он даже отложил приборы, перестав отпиливать стейк. — Еще раз тебя спрашиваю — откуда пошли слухи по деревне? Что ты там натворил?

— Омайгатбл! — тяжело вздохнула я, глотнула компот из бокала и поставила его на стол, сложив кисти рук в замок. — Ты готов верить в любую ересь несусветную кому угодно, только не мне.

— Ересь? А твое пение, кстати, на неизвестном языке? А твоя проявившаяся способность сочинять истории? Это тоже ересь? Так на каком языке ты пел? — оба мужчины уставились на меня в ожидании.

Суслик вскинулся.

«Жопа. Жопа-жопа! Помнишь анек:

Реакция американки, француженки и украинки, когда в спальне появляется муж и застает жену в объятиях любовника. Американка говорит:

— Джон, не мешай мне делать мой маленький бизнес!

Француженка приглашает:

— Жан-Поль, прыгай к нам!

Украинка изумляется:

— Грыцько, це ты? А це хто? (показывая на любовника) Ой! Я така затуркана, така затуркана!»?

Так… ты сегодня украинка. Включай дурочку!»

— В смысле — на каком языке? Ты не знаешь этот язык? — я постаралась натурально вытаращить глаза на Тори, который замер истуканом, купившись на мою игру провинциальной актрисы, и перевела взгляд на Альди, — А ты?

Альди покачал головой, усмехнувшись. А вот он не поверил.

— Вот это номер! Может быть, какой-нибудь плохо известный язык малочисленных народов?

«Да, уж, номер! Если б я имел коня, это был бы номер… А если б конь имел меня, я б наверно, помер», — хохотнул Васятка и мне с большим трудом пришлось сдержать на лице удивление.

«Вася! Блин! Не смеши меня! А то провалим всю сцену!»

Альди вскинул брови и сложил губы уточкой, покачав головой:

— Весь интернет восхитился песней и перебрал все языки — ни одного знакомого слова, это неизвестный язык, Милош.

— Глупости! Как я могу знать неизвестный язык? Ерунда какая-то… — я максимально растерянно посмотрела на сидящих напротив мужчин.

— Допустим. А импотенция Виччерри? А заклятия? Куклы? Как ты это объяснишь? — Тори вцепился в меня клещом и буравил взглядом.

Тревога начала расти по экспоненте. Надо было как-то выворачивать из этого состояния, иначе паника накроет меня с головой, и я проколюсь — не хочу к мозгоправам.

«А вдарь-ка им стишочком, Тася!» — засуетился сусел, чувствуя пятой точкой большой провал.

— А-бал-деть! — всплеснув руками, засмеялась я. — А надои у яков не снизились? Куры нестись не перестали? Омеги на омег не полезли? — возведя глаза вверх, продекламировала:

— Заинька родил зайчат, это Милош виноват…

За окошком дождь и град. Это Милош виноват!

Свет погас, упал забор, у авто заглох мотор,

Зуб здоровый удалили, иль залез в квартиру вор,

Не понравилось кино, наступили вы в говно…

У любого катаклизма объяснение одно…

Знает каждый, это факт — это Милош виноват!

Кто вчера в моём подъезде лифт зассал до потолка?

Мне, товарищи, поверьте — это Милоша рука!

Ты поймал по пьяни «белку»? — Это Милоша проделки!

Куча под столом говна. Это Милоша вина!

По ночам бельё ворует, стёкла в нашем доме бьёт.

Пьяным во дворе танцует. Это Милош-обормот!

Холод, ветер, снегопад — снова Милош виноват.

Шторм, цунами, наводненье? — Это Милош, без сомненья!

Ливень, оползень, циклон — виноват, конечно, он

Сель, лавина, камнепад? — Ясно: Милош виноват!

Смерч, тайфун, землетрясенье — нет от Милоша спасенья!

Если верите в такое — это просто паранойя!»

Я переделывала стих на ходу, Васятка мне помогал, а Тори с Альди смотрели на меня растерянно, с удивлением. У Альди сразу начали подрагивать губы от смеха, и к середине он уже смеялся открыто и задорно — первый раз на моей памяти. У него был приятный смех, и расслабленное лицо становилось еще привлекательнее, а вот Тори с каждым моим словом заводился все больше, и Аль даже положил руку на его кисть, успокаивая.

— То есть, ты хочешь сказать, что я тебе и Альдису могу нашаманить половое бессилие, но почему-то этого не делаю? — поиграла бровями я, намекая, и подводя их обоих к правильным мыслям.

«А пусть задумаются и испугаются, — заулыбался Васятка, — другой раз подумают еще — перечить тебе или ты нашлешь на них страшное альфийское проклятье — нестояк!»

Тори был непрошибаем, видимо слишком много у него накопилось ко мне злости и раздражения:

— А как ты объяснишь, что Ашиус, строгий и придирчивый, подозрительный Ашиус воспылал к тебе любовью за неделю? Никогда такого не было! — со злостью хлопнул по столу муж.

— Может он просто в людях хорошо разбирается?

— У тебя на все есть ответ?

— Ты определись, пожалуйста, мне отвечать, или приговор уже вынесен, и ты просто хочешь выплеснуть свою злость?

Ториниус окатил меня холодом взгляда и вернулся к стейку.