Внутренний суслик (СИ)

Муж спохватился, взял со стола упавшее яблоко и уже по-другому посмотрел на меня.

А меня окатило желанием, как из ведра водой облили, то ли от запаха ватрушки, шибанувшего в нос, то ли от вкуса его кожи, то ли от публичности моего жеста.

«Васятка, что ж так трахаться хочется, как будто год без секса, а?»

Васятка приподнял вверх указательный палец, вздернув брови, вдохнул, опустил палец и брови и тяжко выдохнул:

«А хер его знает!»

— Ну как, что чувствуешь? — муж дожевал яблоко сам и с любопытством рассматривал мое растерянное лицо.

«Так смешение этих соусов что, пробивают на «динь-динь»?»

«Сомнительно, Тась — ты же вчера не ела этого, а сон вон в руку», — засомневался сусел.

Я задрала бровь и кинула пробный камешек в огород этих мужланов:

— А что я должен чувствовать? Жар чресел?

Мужики переглянулись между собой, Альдис вытер салфеткой рот:

— Благодарю за обед, вынужден покинуть вас, тороплюсь к семье. С днем семьи вас. Милош, — он слегка поклонился и вышел из-за стола, — Тори.

«Охренеть! У Альди семья есть?» — синхронно воскликнули мы с Василием друг другу.

— С днем семьи, муж, — Тори поставил передо мной коробку, перевязанную ленточкой, которую ему подал Шиви.

Мы с Васяткой переглянулись.

— И что это значит? — я не торопилась развязывать коробку, пристально глядя на мужа.

— В смысле — «что это значит»? Праздник семьи, все люди празднуют, обмениваются подарками, отдыхают в этот день, собираются всей семьей. А это — твой подарок.

Надо же. Очередной мой прокол. Я развязывала ленту и открывала коробку, ожидая подвоха. С мужа станется подарить мне хер резиновый и сказать: «не вздумай потом говорить, что я тебе нихера не дарил».

«Фуууу! Какая безвкусица», — хотела сказать я, включая розовый большой гламурный телефон, но потом вспомнила розовый чемодан, розовые рамочки в «своей» комнате, розовые шмотки, и заткнулась, главное — функционал, а остальное переживу.

— Розовый? С некоторых пор я не люблю розовый. А за телефон спасибо. Только у меня для тебя подарка нет. Хотя есть, есть, я приберег.

Я поднялась со стула, вытерла рот салфеткой, бросив ее на тарелку, подошла к заинтересованному мужу, села к нему на колени, обняв рукой за шею, и поцеловала в верхнюю губу.

Усаживаясь на колени я не нашла никаких подтверждений, что муж меня в эту минуту желает так же, как я его — у меня в штанах было просто ужасно тесно, а у него никаких признаков возбуждения. Что за гадство?

Поэтому я себе поставила цель: добиться такого же эффекта и после пробного первого поцелуя последовал второй, третий, и я сбилась со счета, потому что впала в нирвану яростного желания тела слиться с мужем в одно целое.

Звук разбитой тарелки заставил меня открыть глаза. Лежать на столе с голым задом было неудобно. Мои ноги обнимали мужа за талию, надо мной нависал Тори, торопливо расстегивая на мне рубашку, тяжело дыша, как после долгого бега.

Я поморгала глазами.

«Вася! Твою мать! Ты почему меня не одернул?! Где ты был?!»

Васятка стыдливо прикрывал пах лапками:

— «Где, где! Не нарывайся на рифму!» — смущенно произнес он.

— Так. Стоп. Это уже не подарок, — возмутилась я прямо в губы мужа и он отпрянул, недоверчиво и разочарованно моргая глазами цвета расплавленного меда.

Он положил руку на самое сокровенное, дрогнувшее всем своим напряженным существом и увлажнившееся на конце:

— А это что? Ты же меня хочешь, — провокационно улыбаясь, выдохнул он.

— Это всего лишь рефлекс. Я не хочу, — возмущенно и раздосадовано выдохнула я и вывернулась, вставая со стола и натягивая трусы с брюками. Щеки горели, а сердце билось в горле от душного желания и прерванного контакта.

— А в долг у тебя можно попросить?

— Сколько? — опешила я с Васяткой.

— Да мне б супружеский долг, сколько сможешь, — пожирая меня глазами, не мог угомониться муж.

— Если это плата за телефон, тогда можешь забрать его — я не расплачиваюсь своим телом.

Пуговица не поддавалась, выскальзывая из непослушных пальцев, из-за стояка ставшие тесными брюки не желали застегиваться.

— Ладно. Проехали. Телефон — это подарок. И ты не ответил мне, чем хочешь заняться.

— Ты тоже мне много о чем не говоришь. Например, как насчет моей доли в общем доходе, какими средствами я могу распоряжаться, что мне можно делать…

— Зачем тебе деньги? Опять планируешь побег? — Тори сегодня побил рекорд по американским горкам, его настроение скакало вверх-вниз без переходов, как будто кто-то тумблером щелкал «вкл-выкл».

— Нет, не планирую. Но мне хотелось бы иметь минимум средств хотя бы на булавки, — я старалась говорить спокойно, но краснота от сверкания голым задом среди бела дня и растерянность, с какой быстротой я оказалась, благодаря похотливой заднице на этом обеденном столе, все еще смущала. И злила. Как я могла пропустить процесс разоблачения? Мозги выключаются на раз, стоит мне прикоснуться губами к мужу. И если бы секс сейчас случился, то что было бы дальше? Муж бы решил, что теперь меня можно пользовать по любому его желанию?

«Эх, Вася, Вася… Только я подумаю, что ниже падать некуда, как со дна начинают стучать. И как мне теперь контролировать свою задницу?»