Внутри

— Похоже, но не совсем. Понимаешь, у зверя когти расположены на примерно одинаковом расстоянии и под одним углом. Вот представь лапу тигра или медведя — и так будет. А здесь был разный угол и разная сила надавливания. Да и когти по размеру слишком крупные для звериных пальцев. Хотя это, конечно, не когти!

— Тогда что это? Слушай, я ведь не настаиваю на своей версии, я просто пытаюсь понять, что случилось с Русланом!

— У меня есть одна теория, но она слишком странная, чтобы ее хоть как-то объяснить!

— А есть ли в этой истории хоть что-то не странное? — рассудила я.

— И то правда. У тебя в доме найдется какая-нибудь игрушка?

Тут уж я растерялась.

— Игрушка?..

— Ну да. Кукла Барби там или плюшевый мишка, тоже подойдет.

— Сейчас посмотрю…

У меня был плюшевый заяц — маленький и пушистый, занимавший дальнюю книжную полку. Слишком милый, чтобы его выкинуть, и слишком много мне напоминающий, чтобы хранить его на видном месте. Кто ж знал, что однажды он пригодится!

Наташка не стала спрашивать меня об игрушке, она была слишком увлечена. Она взяла зайца за бок одной рукой, тремя пальцами — и я увидела, что ее пальцы как раз находились на тех местах, где в случае Руслана были лезвия, оставившие шрам.

Только так можно было обхватить кого-то, если у тебя всего три пальца, только под таким углом, только сдавив с силой…

Так что да, ее теория объясняла рисунок шрама, и все равно это был полный бред. Руслан — здоровенный мужик, в природе просто нет такого существа, которое смогло бы поднять его одной рукой. Тогда что это было? Механическая клешня? Допустимо, но такую клешню нужно было сконструировать специально для того, чтобы хватать ею людей, и это снова отсылает нас к определению «бред».

— Я не знаю, как это объяснить, я такого никогда не видела, — вздохнула Наташка. — Да и Руслан, видишь, ничего тебе не скажет. Но, знаешь, Кать… Я б на твоем месте двадцать раз подумала, прежде чем оставлять его в своем доме. Тем более, он не заслужил такой заботы, не заслужил быть спасенным!

— Возможно.

— А заслужил он как раз другое — он дал тебе право бросить его, как он бросил тебя!

У меня не получалось так же ловко и безапелляционно судить людей, как у Наташки, и я не знала, чего он достоин, а чего — нет. Но, как ни странно, теперь, когда у меня появились новые причины отказаться от помощи ему, я лишь укрепилась в решимости не оставлять Руслана одного.

Даже после всего, что он сделал.

* * *

В тот день я впервые вспомнила, что такое дурное предчувствие.

Раньше оно было частым гостем в моем мире, причем в большинстве случаев — неоправданным. Оно стало любимым спутником тревожности. Как только я начинала волноваться по мелочам, мне всюду мерещилось то самое дурное предчувствие: уж теперь случится что-то плохое, обязательно, вселенная против меня!

Это превратилось в дурную привычку, от которой меня отучил Руслан. Я стала доверять ему, поверила, что если что-то пойдет не так, мы вместе с этим разберемся, он меня не оставит. А если так, то какой смысл беспокоиться?

И вот дурное предчувствие вернулось, позабытое, нежданное и оттого еще более страшное. Оно набросилось на меня не с самого утра, оно благоразумно выжидало своего часа. Зачем ему торопиться? С утра я была на съемке, и это отвлекало меня.

А вот в обед, когда я засобиралась домой, оно взяло свое. Мне было плохо, неспокойно, муторно. Сердце билось часто, и хотелось плакать, хотя причин для этого совершенно не было, ни одной! Я попыталась прибегнуть к самому надежному средству: я позвонила Руслану. Но мой вечный спасательный круг именно в этот день оказался недоступен. По заученному наизусть номеру меня сначала приветствовали безнадежно долгие гудки, потом — переход на голосовые сообщения.

От этого, как и следовало ожидать, стало только хуже. Я, еще неуверенно чувствовавшая себя за рулем, впервые превысила скорость. Я торопилась домой, мне казалось, что только там я буду в безопасности. Умом я понимала, что это глупо, и я напрасно рискую, вот так проносясь по городу. Однако инстинкты били тревогу, и я ничего не могла с ними поделать.

Машину я запарковала абы как, а к квартире практически бежала. Мне было не так уж важно, что там никого нет: Руслан возвращался с работы позже меня. Главное, попасть туда, в наше гнездышко, а уж там я его дождусь!

Мне казалось, что может быть только так и никак иначе. Я не связывала свое дурное предчувствие с Русланом — а напрасно.

Я сразу увидела, что он дома… И не только он. В коридоре была небрежно брошена обувь, валялись вещи, и мужские, и женские. Из спальни, нашей спальни, доносились голоса! Это была такая стереотипная ситуация, как в анекдоте… Только там муж возвращается из командировки, а тут — я.

Может, именно из-за этой типичности я и не смогла поверить, что все по-настоящему. Должно быть другое объяснение, не может быть так, не со мной, не с ним! Как во сне, я прошла туда, заглянула — и тупо уставилась на то, чего быть не могло.