Внутри

Только вот Анатолий Александрович не знал всего этого о Руслане, да и все равно ему было. Он продолжил:

— В той аварии Руслан и получил серьезную травму головного мозга. Правда, за всю мою практику, а это больше тридцати лет, это самая странная травма.

— В смысле? — насторожилась я.

— Она есть — но ее и нет.

— Понятней, если честно, не стало.

— Да тут все ничего понять не могут, не только я один! — развел руками Анатолий Александрович. — Смена поведения, общее состояние, реакция зрачков — все указывает на серьезную травму. Но сколько бы мы ни обследовали головной мозг, мы не можем понять, что происходит с Русланом. Все снимки и анализы показывают, что он здоров, а там о здоровье и речи не идет.

— А это нельзя… вылечить?

Я знаю, что прозвучало очень глупо. Но я должна была спросить.

— Увы, медицина еще не так далеко зашла. Все, что можно обеспечить Руслану, — это уход. Мы даем ему успокоительные препараты, витамины, но это не лекарство от его болезни, это средство, подавляющее симптомы. О том, чтобы он снова стал полноценным человеком, и речи не идет. Простите мне мою прямолинейность, но я не хочу давать вам ложную надежду.

Чувство, что все это не по-настоящему, лишь усилилось. Руслан не сможет быть самостоятельным? Он болен, он не в состоянии о себе позаботиться? Да ну, не может быть! Это же Руслан, он заботится не только о себе, но и обо всех вокруг! Как он вдруг может стать беспомощным?

Каждая частичка меня сопротивлялась этому новому знанию. Мне казалось, что доктор вот-вот рассмеется и спросит, как мне их шутка? Шокировала? А это все Руслан придумал!

Но доктор смеяться не собирался.

Мы как раз сворачивали к зданию, когда я увидела нечто странное. Лужайка неподалеку от больницы была не только закрыта сеткой, но и со всех сторон обтянута лентами полицейского ограждения. Похоже, там произошло что-то серьезное! Судя по состоянию лент, случилось это не сегодня и не вчера, а несколько дней назад. Но там произошло нечто грандиозное, потому что трава была взрыта, как будто ее… изнутри взорвали? Даже в моих мыслях это казалось диким, однако определения лучше я придумать не могла. А еще сетка там была погнута, частично — порвана, а на светлом песке сохранились зловещие темные пятна, о происхождении которых я предпочитала не думать.

Мы проходили мимо огороженной площадки, и это давало мне полное право спросить:

— А здесь что случилось?

— Несчастный случай, — неохотно ответил врач. — Погиб один из наших санитаров.

— Что за несчастный случай мог произойти на ровном месте? Здесь же ничего нет!

— Полиция разберется, я бы не хотел это обсуждать. Несчастные случаи бывают везде.

Но уйти от разговора у него не получилось.

— Это что, зуб?! — ужаснулась я.

Спросила я так, чтобы внимание привлечь. Я не сомневалась, что на пожухшей траве за ограждением лежал человеческий зуб. Это было страшно само по себе, но гораздо больше меня пугало то, что его вырвали с куском челюсти. Я не бралась даже представить, как такое возможно!

— Да что ж такое! — досадливо поморщился Анатолий Александрович. — Они ведь заверяли меня, что все собрали! Екатерина, я вынужден просить вас никому не рассказывать об этом. Нам лишь чудом удалось избежать скандала! Уверяю вас, расследование идет, ничего противоправного со стороны клиники не совершалось. Я просто боюсь, что лишнее внимание навредит нашим пациентам.

— Я никому ничего не скажу, но вы хотя бы мне объясните, что здесь случилось!

— Этого пока действительно никто не знает. Чуть больше недели назад утром мы обнаружили одного из ночных санитаров на этом месте — а точнее, то, что от него осталось.

— Его ведь не кто-то из пациентов убил? — прошептала я.

Теперь бетонная стена, окружавшая больницу, казалась мне особенно жуткой.

— Вот таких предположений я и боюсь! — указал врач. — А именно они появятся в газетах, если журналисты что-то пронюхают! Это ведь всем кажется логичным: раз здесь содержатся потенциальные преступники, то и убийство совершено ими. Екатерина, я вас заверяю: с безопасностью в «Серебряном бору» проблем нет. Мы пока не знаем, кто убил охранника. Но я лично видел тело: ни наши пациенты, ни человек, любой человек, не мог это сделать. Думаю, речь действительно идет о несчастном случае, но каком… Это уже не в моей компетенции.

Нельзя сказать, что он меня успокоил, но вопросов я больше не задавала. Зачем? Меня это не касается, я не собиралась возвращаться в «Серебряный бор».

Для меня важнее было кое-что другое:

— Так какие у меня есть… варианты? Относительно Руслана.

Этого мне администратор сказать не могла, она все ссылалась на врачей. Логично предположить, что лучше всего было бы оставить Руслана здесь, вот только я была не уверена, что потяну это. Нет, у меня есть кое-какие накопления, я не бедствую. Но этого хватит на год, два… а что дальше?

Да и потом, самый правильный вариант почему-то мне не нравился. Я никак не могла смириться с мыслью, что это не мой Руслан, не тот человек, которого я любила больше жизни.