Внутри ауры

— Марго, почему ты ничего не ешь? — внезапно обратился к притихшей женщине Молдован. Все это время женщина не сказала ни слова и глазами испепеляла мужчину. Пылкая и воинственная по природе натура выглядела потерянной и тревожной. Когда Молдован обратил все свое внимание, и их зрительный контакт продержался несколько секунд, раздался шумный топот по паркету. Из-за стойки выбежала кучка детей, активно устремляющихся к гостям. Трое взъерошенных маленьких мальчиков и одна высокая девочка с косичками, своей неопрятностью и баловством напоминающие мартышек, накинулись на Молдована. Одеты они были в рваные спортивные футболки, принадлежащие какому-то неизвестному футбольному клубу и грязные бейсболки, которые до них носил еще старший брат или сестра. Они принялись трясти мужчину и громко и настырно тараторить просьбы. Молдован что-то спросил на их родном языке, а затем дети начали корчить гримасы и изображать плаксивость. Он отмахнулся и обратился к гостям:

— Извините, я обещал моим маленьким друзьям помочь одолеть команду из соседнего квартала в баскетбол. Они очень задиристые и высокомерные хулиганы, которых надо поставить на место.

Молдован поднялся со стула, и шпана восторжествовала. Самый маленький индеец не понимал вообще, что происходит и повторял движения за старшими товарищами. Ушастая девочка схватила его под руку и вместе с остальной детворой героически побежала к выходу.

— Площадка находится прямо за рестораном, так что можете присоединиться…

После этого герой детей ускорился вслед за малышней. Когда бег Молдована утих, общую тишину прервал плач. Марго не выдержала и прикрыла лицо ладонями. Из глаз ее хлынули слезы. Непоколебимая стена дала трещину.

— Кисуль, что с тобой? — запаниковала Лизи и засуетилась вокруг подруги. — Что случилось? Ну же…

Маша с Кириллом запереживали ни на шутку. Они не могли объяснить такую непредсказуемую реакцию сильной женщины и оставались в оцепенелом бездействии. Лишь Яха не отреагировал на эмоциональный взрыв и, замерев на стуле, наблюдал что-то для себя очевидное.

— Марго, милая, ну скажи же, что стряслось?! Кто тебя обидел?! — Лизи сама готова была расплакаться.

Вдруг послышался смех. Марго смеялась сквозь рыдания. Плаксивым голосом она ответила.

— Все хорошо. Это… Это из-за чертового Молдована…

— Это он тебя обидел?

Она вытирала непрекращающиеся реки с покрасневших щек.

— Хех… Нет… Просто… Просто в нем…

— Живет часть той божественной сущности, которую он отхватил у вселенной, — пояснил с полной уверенностью Яха, все так же апатично глядя в одну точку.

— Что…? — переспросила Лизи.

— Мы все же это чувствуем, — взорвался неожиданно Яха. — Все живое вокруг него. Он умеет внушать чувства. Он умеет видеть самые скрытые в нас переживания, страхи и желания. Умеет видеть и показывать всю подлинную суть. Я вон какой покладистый и примерный рядом с ним стал. Не курю, не пью, не матерюсь. Мне это будто стало не нужно. Меня будто освободили. Такой способностью обладал лишь священный корень. Частичка Пандоры будет навсегда жить в этом парне и уже никуда не денется. Она неописуемо мощная. Как рентген… Нет! Как ядерный взрыв! С жуткой радиацией! Вы как думаете, почему от этой дряни столько людей сошло с ума? У меня мозги чуть не полетели на второй черте, а этот безумец до самого предела добрался… Вот теперь и стал филиалом космоса…

— Вы хотите сказать… — затаила дыхание Лизи.

— Да, — подтвердила Марго, истерично смеясь и улыбаясь. — Я… Я выросла в многодетной бедной семье. На дворе стояли лихие 90-е. Отец один работал, мама сидела с детьми. Я была характером вся в папу. Такая же целеустремленная, справедливая и ответственная. Его зарезали в переулке по пути домой, когда мне было шестнадцать. Он заступился за незнакомого бедолагу и пытался отстаивать свою правду до последнего, но с ним покончили. Я долго пыталась разобраться в себе и окружающем мире. В итоге поняла, что больше всего ненавижу ту жестокую правду, за которую кто-то хочет бороться. Она уничтожает хороших людей, а значит ее не нужно касаться. Я связалась с преступниками, которые стали вскоре Магелланцами. Я старалась жить той жизнью, которая совсем противоречит моей коренной установке. Я думала, что если буду вольной и независимой, то смогу забыть утрату. Если буду жить не по правилам и законам, то спасусь от той душевной связи, которая меня роднила с отцом. Я боялась правды и думала, что вокруг меня были единомышленники. Но потом оказалось, что у Магелланцев есть своя правда. Ее больше, чем у кого бы то ни было на свете. Оказалось, что всю жизнь проведя с ними, я жила и выбирала именно правду. Она может быть разной. Бунтующей, аморальной, разрушающей, фанатичной и абсолютно уникальной. Я считала, что отказалась от самого святого в своей жизни. Но оно всегда находилось рядом. И папа был всегда рядом. Сейчас я заглянула в глаза Молдована и увидела там папу. Он стоял прямо около меня… Это была не галлюцинация и не фокус… Молдован действительно носит то, что за гранью человеческого понимания…