Внутри нее

– Я должна тебе кое-что рассказать, – произнесла она, как только рыдания поутихли.

Я протянул ей носовой платок.

– Эта девочка, дочка его... – Женщина смотрела на меня заплаканными глазами. – Он ведь мне ее отдал и попросил позаботиться, пока его не будет.

– Художник? – деликатно спросил я, боясь спугнуть нахлынувшее откровение.

Хозяйка кивнула головой:

– Он был не в себе. Уж больно любил свою жену. Там, на верхнем этаже дома, спрятан ее портрет. Бедолага мог целыми днями не выходить из дому, сидеть на чердаке и разговаривать с ней. А я тем временем ухаживала за бедной малюткой. Она ж была такая болезненная, постоянно плакала, как будто чувствовала свой грех. Я ж сама и посоветовала художнику уехать куда-нибудь подальше, чтобы воспоминания были не такими болезненными. Ей-богу, боялась, что он сойдет с ума прямо у нас на глазах.

– А дальше? Он оставил девочку вам?– Так и было. Я забрала ее к себе. И этим сильно разозлила своего мужа. Он ненавидит детей, а тут чужой, вечно кричащий младенец. Мне приходилось забирать девочку и ночевать с ней в Замке Мечты. Потом стало известно, что художник умер, отправился вслед за своей молодой женой. Я долго не говорила мужу, зная, что тот потребует избавиться от ребенка. Так ведь правда ж всплыла наружу, и тогда он настоял на том, чтобы я сдала девочку в детдом. – Людмила Михайловна тяжело вздохнула. – Знали бы вы, как обливалось кровью мое сердце, когда я повезла ее в город. Но ведь выбора ж у меня не было. Я отдала малышку в руки тамошней няньке и подписала какие-то бумаги. Фамилия и имя – вот и все, что они у меня спросили, привязали имя к крохотной ручке и унесли.

Клубок распутывался все дальше. Теперь у меня был шанс найти наследницу Замка Мечты. На первый взгляд, к просьбе моей заказчицы это имело весьма отдаленное отношение. Но никогда не знаешь, где можно найти разгадку!

– А в какой детдом вы ее отдали? Помните название, адрес? – Я надеялся получить от Людмилы Михайловны максимум информации.

– А как же не помнить! Я еще ездила туда несколько раз узнать, как там девочка. Привозила нянечкам продуктов и свежих овощей, чтобы они повнимательней ухаживали за ней. Когда мне показали ее через четыре месяца, она казалась вполне здоровым ребенком. Вот только глаза, знаете, у нее стали какие-то другие, взгляд был таким глубоким, как будто это маленькое существо знало больше, чем мы, взрослые. – Женщина перекрестилась, а я подумал, что она слегка преувеличивает.