Внутри нее

Еве очень нравилось ее новое жилье. Это был последний этаж дома, построенного еще до революции. Две небольшие комнаты, одна из которых была круглой, так как снаружи представляла из себя выпуклую часть здания, украшенную шпилем. На кухне располагалась еще одна дверь, которая, очевидно, служила раньше черным ходом для прислуги и вела в отдельный подъезд, выходивший прямо во двор. Но самое главное, что, выйдя через эту дверь, можно было попасть на чердак, где как нельзя лучше размещалась мастерская. Ева вынесла оттуда весь хлам и оформила стены материей. Во дворе она подобрала старую мебель, которую выкинули за ненадобностью соседи, отреставрировала ее своими руками и купила два светильника в виде огромных шаров, сделанных из дешевой сетки. Она покрыла их золотой краской и поставила в разные концы своего нового дома. Ева была так счастлива, что теперь у нее есть место, где она может творить, укрывшись от всех! Огромные окна открывали ей невероятную панораму города, а приблизившись чуть ближе, она могла увидеть улицу и пешеходов. Ева видела всех, ее – никто. «Милые мои краски, кисточки и холсты, здесь мы заживем прекрасно, здесь мы создадим настоящее, оставим прошлое и нарисуем будущее», – с любовным трепетом шептала она. Кисти и холсты не ответили ей, но она знала, что они ее слышат. Ева притащила матрац из спальни на чердак и уснула прямо на нем, укутавшись в клетчатый шерстяной плед.

Ночи стали ее любимым временем. Она поднималась на свой чердак, и все преображалось. Это единственное место, где она чувствовала себя в безопасности и где она оставалась наедине со своим вдохновением. Иногда ей казалось, что она разговаривает с Богом, точнее – он говорил с ней, а она внимательно слушала. Он открывал ей потусторонние миры, водил по уголкам подсознания, приглашал полетать над крышами домов, заглянуть в окна – крохотные ячейки, в каждой из которых проходила своя жизнь. Он открывал ей простые истины, которые она знала когда-то давно в детстве, но забыла теперь, потому что все больше и больше слушала мир снаружи, а не внутри себя. Единственный, с кем она могла поделиться впечатлениями от своих ночных путешествий, был Федор. За последнее время они стали так близки, что Ева могла рассказывать ему о чем угодно и не бояться, что он ее осудит.

– У тебя бывает такое чувство, будто ты гений? – спросила она его как-то вдруг. Вопрос был совсем не связан с той темой, которую они только что обсуждали. Федор не удивился. Последнее время это стало привычкой. Они могли долго молчать, а потом обнаруживалось, что оба они думали об одном и том же. Или еще: один из них задавал про себя вопрос, а другой отвечал на него вслух.

– Конечно, бывает. Иногда я просто в этом уверен.

– И тебе не страшно?

– А почему мне должно быть страшно оттого, что я не такой, как все?

– Понимаешь, мне кажется гений – это нечто большее, чем «не такой, как все». Гений – когда тебе дано столько, что ты сам не можешь понять, зачем тебе это и что с этим делать.

– Например? Скажи.

– Ко мне иногда приходят такие видения, что я вдруг понимаю: если бы я смогла рассказать об этом людям, донести это до их сердец, то жизнь стала бы куда прекраснее, чем сейчас. – Ева хотела продолжить, но вдруг замолчала. – Ты, наверное, думаешь, что я сумасшедшая?

– Мы оба с тобой сумасшедшие, – уверенно ответил Федор. – Хотя бы потому, что сидим на этом мосту, ночью, со сладкой ватой в руках. В кармане у нас по свистку, на мне трусы, надетые задом наперед. Я специально надел их так сегодня утром, чтобы помнить, что можно жить шиворот-навыворот. И самое страшное, что мне от этого очень свободно. Я даже не думаю их переодевать.

– При чем здесь трусы и гениальность?

– Ты думаешь, гении не носят трусов?

– Я думаю, они несут какой-то знак. Но как угадать, какой именно, и как им воспользоваться? А то ведь так можно умереть, не узнав, для чего ты родился на свет.

– А что в этом такого? Оглянись – все гении были несчастны. Умирали в нищете, от голода и непонимания. Глупцы. Простым людям живется гораздо легче, сумасшедшим тем более.

– Не смей так говорить о них. Они принесли себя в жертву, были счастливы по-другому и оставили после себя... – Федор прервал ее речь поцелуем, давая понять, что разговор о гениях на сегодня закончен.

Ева так и не осмелилась сказать, что она больше не учится в колледже, решив, что сделает это в следующий раз, когда для этого будет подходящее время. А сегодня она будет наслаждаться тем, что ее любимый рядом, и от этого чувствовать себя самой счастливой на свете. Пусть этот момент продлится как можно дольше. Зачем думать о чем-то еще?

Дневник