Внутри себя

– Вы припасли еще какие-то оскорбления в мой адрес или что-то другое?

– Я… Я не закончил. Загляну к вам на неделе. – Говард кинул быстрый взгляд на Эву, развернулся и исчез за дверью.

В кабинете повисла неловкая тишина.

– Мисс, простите еще раз, я никак не смогла его задержать… – залепетала Кристина.

– Все нормально. Попроси охрану поставить меня в известность, когда в следующий раз этот сумасшедший покажется на пороге компании. – Эва со вздохом опустилась обратно.

Помощница кивнула и тоже вышла.

– Бэллз, – протянул Коннор, задумчиво смотря на закрытую за Эванс дверь. – Это тот самый Бэллз, про которого вы говорили?

– Он самый. – Эва уперлась локтями в стол и положила подбородок на сцепленные в замок пальцы.

– Я, конечно, уже убедился, что у него явно что-то не так с головой, но не могу не спросить, – детектив повернул голову к Беловой, – о какого рода мошенничестве идет речь?

– Я вас умоляю, – Эва фыркнула. – Бэллз представляет компанию, с которой мы уже давно хотим прекратить сотрудничество, потому что просто не можем рекламировать товар, который не устраивает нас самих. А качество товара «Специфик ориджин» со временем становится все хуже.

– Почему же вы просто не разорвете с ними контракт?

– Вся проблема в том, что эта компания находится у нас в списке самых дорогих, причем в двустороннем порядке. То есть они неплохо нам платят за работу, но и нам придется заплатить приличную неустойку в случае расторжения договора. Поэтому сейчас я ищу любые причины, чтобы не работать над их рекламой, бракуя их идеи и рекомендации. Ну и в случае если Бэллз позволит себе лишнего, – Эва махнула рукой в сторону двери, – у меня будет прекрасный повод расторгнуть контракт без выплаты неустойки.

– Боже, как же это все скучно, – зевнул Коннор.

– Наверняка рыться в полицейских архивах намного увлекательнее. Да и платят получше, чем здесь.

Детектив поджал губы и прищурился, видимо, поняв, что этот словесный раунд он проиграл. Несколько мгновений Майкл простоял молча, безучастно разглядывая картины на стене с черно-белыми пейзажами.

– Ладно, мне пора. Что-то я и так здесь слишком провозился. Если что понадобится, звоните Дэвидсону, – бросил Коннор вместо прощания.

– Всенепременно.

Эва глубоко вздохнула и расслабила плечи только когда за копом закрылась дверь.

***

Выйдя на улицу, Майкл почувствовал облегчение. Он еще острее ощутил, насколько ему некомфортно в компании Беловой. У него не было четких доказательств ее причастности к убийству, но что-то в ней его настораживало, и больше всего его раздражало, что он не мог понять, что именно.

Раздался телефонный звонок.

«Для полного завершения картины…» – с досадой подумал он, увидев, кто звонит.

– Слушаю.

– Майкл, здравствуй, – раздался в трубке сиплый голос. – Не сильно тебя отвлекаю? Ты мог бы привезти мне лекарства? У меня, кажется, снова приступ…

Меньше чем через час Майкл стоял у дома, где хотел находиться еще меньше чем в компании Беловой. Это место в свое время заставило пережить его много боли, обид и слез. Он никогда не чувствовал себя здесь в безопасности и часто убегал, за что впоследствии бывал наказан.

Серое двухэтажное полуразвалившееся строение, облезлые кустарники и деревья – этот вид не вызывал у него никаких эмоций, кроме чувства брезгливости и тоски.

Дверь ему открыл еле держащийся на ногах, маленький, еще не старик, но уже сломленный болезнью, как дом, в котором он жил, – плесенью, – мужчина.

– Здравствуй, отец, – безэмоционально произнес Майкл, протиснувшись в темную прихожую и закрыв за собой дверь.

Он протянул Томасу Коннору пакет с лекарствами и проследовал за ним на кухню. Отец еле передвигал ноги и шел, придерживаясь за стену. Как только они оказались в кухне, Майкл подошел к крану, налил в стакан воды и дал отцу. Томас медленно, трясущимися руками достал нужные таблетки и выпил. Сын, хмуро глядя на него, произнес:

– Отвезти тебя в больницу?

– Нет, – прохрипел Томас. – Сейчас полегчает.

Он присел на ближайший стул и тяжело вздохнул:

– Спасибо.

Майкл кивнул и огляделся по сторонам. Гора грязной посуды в раковине, заляпанные полы и столешница, посеревшее от пыли окно и засаленная шторка, которую не стирали, пожалуй, с того времени, как умерла мама. В доме стоял спертый воздух с примесью чего-то кислого.

Коннор-младший открыл окно. Взгляд его упал на пустые бутылки из-под пива на подоконнике. Он повернулся к отцу:

– Надеюсь, лекарство ты выпил не сразу после того, как употребил что покрепче?

Томас вяло отмахнулся.

– Может, я тебе найму уборщицу, чтобы вынесла весь этот хлам? Ты в курсе, что скоро к тебе начнут вывозить мусор со всего района, приняв твой дом за свалку?

– А ты, смотрю, не растерял чувство юмора, – усмехнулся отец.

Сын молча смотрел на него. Томас стал выглядеть еще хуже с их последней встречи – лицо посерело, на голове появились новые залысины, а водянистые глаза грозили утонуть в огромных рыхлых мешках под ними.