Во благо Ордена Феникса (ЛП)

Это была не первая неделя. Дамблдор упомянул, что один из сторонников Волдеморта был убит за неделю до этого за «невыполнение обряда», а значит Маггловский Указ должен был действовать по крайней мере ещё две недели, если не дольше.

«И каким же образом Снейп справлялся раньше?»

Должно быть, он нашёл кого-то другого — альтернативный вариант. Поэтому предположение, что она была «единственным решением», явно попахивало ложью.

От осознания того, что ей не рассказали всю историю целиком или что её, возможно, даже умышленно ввели в заблуждение, гнев на Орден только усилился. Для организации, которая заявляла, что она сплачивала и защищала своих членов, Орден постоянно осуществлял планы, ради которых, в конечном итоге, приходилось просто использовать людей. Мнимый «выбор», который был ей предоставлен, на самом деле таковым не являлся. Никто и никогда не шёл против воли Ордена. В этом и заключался весь смысл: если человек становился его членом, то должен был с готовностью пожертвовать собой ради высшего блага — и, конечно, она была не единственной, кто стал мучеником за общее дело. Профессор Снейп ежедневно рисковал своей жизнью.

В действительности, Гермиона не злилась на Снейпа за содеянное, понимая незавидное, затруднительное положение, в котором он находился. Но она злилась на него за то, что он не противостоял Дамблдору. Она догадывалась, что просто не знала обо всех тонкостях их отношений, но для человека, который, как ей казалось, получал удовольствие от унижения и подавления учеников — всего лишь детей — он почему-то был совершенно неспособен отстоять перед директором свою точку зрения или просто самоустраниться со службы Дамблдора. Также она злилась на Снейпа за попытку манипулировать ей и заставить вернуться назад. Этот Указ и сопровождающий его обряд, который применялся принудительно, были сродни средневековому Droit du Seigneur — праву мужчин с титулом заниматься сексом с женщинами неблагородного происхождения. Ведь именно так к магглам относились многие чистокровные члены магического мира — как к низшим, даже неразумным созданиям. Фактически, Указ законно разрешал изнасилования.

«И после этого я должна была кончать от радости? Облагораживать его гнусные намерения, выказывая своё удовольствие? Неужели он ждал, что я ознаменую такой первый раз грёбаным оргазмом, не испытывая после этого чувства вины?»

Перевернувшись, гриффиндорка уткнулась лицом в подушку. Она всё ещё чувствовала недомогание и тошноту от ощущения, что занималась чем-то противным и неприличным.

Снейп. Она практически ничего о нём не знала. Несмотря на то, что видела его почти каждый день на протяжении последних шести лет, наблюдая за его загадочным характером. Однако професор оставался вечно невозмутимой и отстранённой фигурой, парящей за гранью её понимания, — такой образ порождался в её сознании главным образом из-за страха и самосохранения, поскольку мастер зелий всегда мог наброситься, оскорбить или унизить её и мальчиков за какие-нибудь предполагаемые проступки.

И вдруг огромная дистанция между ними резко исчезла, амортизатор был устранён — его бесцеремонно выдернули, заставив их обоих на огромной скорости рухнуть вместе в пропасть событий, которых она никогда бы не захотела. Они были ученицей и преподавателем, практически двумя незнакомцами, но она была вынуждена абсолютно без подготовки позволить ему прижиматься к ней своим телом, позволить вторгнуться в неё, чего она никогда бы не разрешила никому другому — даже самым близким друзьям.

И важнее всего было то, что он ей даже не нравился. Она уважала его как учителя, но это была всего лишь оценка его интеллектуальных способностей — превосходных знаний и высокой квалификации. Но она бы не назвала его приятным человеком. Он никогда не говорил ей ничего доброго. И даже ни разу не улыбнулся за те шесть лет, что она его знала. Одна только мысль о том, чтобы неоднократно встречаться с мужчиной, который был практически ровесником её отца, позволить ему лишить её девственности, даже не узнав друг друга перед сексом, приносила страдания. И даже несмотря на то, что Снейп не причинил ей вреда, те необычные, приятные ощущения, которые она испытала под его руками, казались ещё более неправильными. Её тело не должно было реагировать так на кого-то, с кем у неё не было абсолютно никакой эмоциональной связи.

И после того, когда он кончил внутрь, Гермиона чувствовала, как его семя сочилось из неё, пока она пыталась побыстрее вернуться в свою комнату. Тёплая, густая, белая жидкость. Естественное выделение организма, которое бывало и у неё — нечто, производимое её собственным телом. Но не в этот раз.

Это была всего лишь его сперма, вложенная в неё практически насильно, которую девушка попыталась как можно скорее с себя смыть. Совсем не этого она когда-то с нетерпением ждала. Своего первого раза. Неделю за неделей, Мерлин знает, как долго. И в результате оказалась всего лишь вместилищем для его эякулята.

«Как после такого я могу не чувствовать себя использованной? Не испытывать отвращение?»

Тук-тук.